Витязь специального назначения. В гостях хорошо, а дома нету…. Юрий Каменский

просто шагали по улице мимо бревенчатых изб. Скрипели колодезные журавли, мелькали бабьи платки, мужики обтёсывали брёвна. Усталые косари возвращались с поля, бродили телята – весь жила своей обыденной жизнью, не тратя на путников внимания зря.

      Трактир назывался «Поющая птица». На улице уже смеркалось. Изнутри слышался задорный молодой голос, распевающий какую-то песню. Прислушавшись, друзья разобрали слова.

      …И, как ты не берегися от острога и сумы,

      Избежать их не сумели даже светлые умы.

      Опыт горем прирастает, лишь страдая и греша,

      И становится светлее наша русская душа…

      Друзья удивлённо переглянулись – философские, однако, вещи выдаёт эта «птица». Прямо бардовский уровень с поправкой, конечно, на здешний менталитет. Даже мелодия похожа на «Балладу о Робине Гуде» Высоцкого. Что ни говори, Русь талантами никогда не обеднеет, даже в параллельном пространстве. Интересно, были ли подобные баллады в нашем прошлом? Кроме протяжных хоровых песен да былин в стиле медленного рэпа, вроде бы, нет. А может, просто потерялись в веках, не такое забывать умудрялись…

      В трактире было тепло, пахло жареным мясом и какими-то специями. Столы были заполнены примерно на треть. Акела привычно огляделся, оценивая обстановку. Пьяных за столами практически нет, хотя и видно, что о «сухом законе» тут и слыхом не слыхали. Пару столов занимает компания вроде их самих, несколько явно местных жителей. За стойкой здоровенный бородатый мужик, с таким не забалуешь. Да и охранник у входа не хилый дядька. Не вставая из-за стола, цепко окинул вошедших взглядом и снова уставил рассеянный взгляд в сторону певца.

      …Кто в свином хлеву родился,

      Кто под княжеским плащом,

      Всё едино породнился

      Со стрелой и кистенём.

      Ты прости меня, невеста,

      Не ругай, старушка-мать,

      Уж такая, видно, доля,

      В «зернь» со смертью поиграть…

      Акела, придвигая к себе миску с чем-то вкусно пахнущим, внимательно посмотрел на поющего. Молодой светловолосый мужик, чуть скуластое лицо, светлые глаза простодушно глядят из-под низких выцветших бровей. Не слишком-то высок, но, как говорится, скроен ладно. Если судить по тому, как он приплясывал слегка, распевая под гусли, силён и вёрток. Слишком силён и слишком вёрток для бродячего певуна. Такая динамика движений бывает у хороших боевиков.

      Случается, что и бродячие менестрели бывают хорошими рубаками, но это, скорее, исключение из общего правила, а нормального охранника вот такие вот аномалии и должны настораживать.

      – Василич, – тихо сказал он Барсу, который, казалось, поглощён исключительно обгладыванием аппетитной свиной ножки. – Обрати внимание на этого акына.

      – И смотреть на него нечего, – отозвался Барс, не поднимая глаз от чашки. – Разбойник, скорее всего. Здесь бывает редко, хотя и не впервые. «Телок» [1] у дверей, заметь, прямо на него не пялится, но и из поля зрения не выпускает,