Мессия Дюны. Дети Дюны (сборник). Фрэнк Герберт

спросил Пауль. – Интересно, сами они знают об этом?

      – А вы, сир, повелеваете своими легионами, – перебил Стилгар Императора. По тону его чувствовалось, что он внезапно осознал собственное место в длинной цепи наделенных властью, ведь вся эта мощь подчинялась его руке.

      Направив таким образом мысли Стилгара в желательном направлении, Пауль обратил все свое внимание к Корбе.

      – Положи записи сюда, на диван.

      Когда Корба повиновался, Пауль произнес:

      – Как проходит прием, Корба? Моя сестра полностью контролирует ситуацию?

      – Да, милорд, – осторожным тоном отвечал Корба. – Чани следит за всем через потайное окошко. Она опасается, что среди гильдийцев могут затесаться сардаукары.

      – Не сомневаюсь в ее правоте, – проговорил Пауль. – Шакалы сбиваются в стаю.

      – Баннерджи, – Стилгар назвал имя шефа безопасности Императора, – уже выражал опасения, что они могут попытаться проникнуть в запретные апартаменты Цитадели.

      – Они уже рискнули?

      – Нет еще.

      – Однако в парке имела место некоторая сумятица, – проговорил Корба.

      – Какого рода? – требовательным тоном бросил Стилгар.

      Пауль кивнул.

      – Незнакомцы, – произнес Корба, – они входили и выходили, мяли растения, шептались… мне доносили о кое-каких возмутительных высказываниях.

      – Например? – спросил Пауль.

      – Ну, скажем, «так вот как расходуются наши налоги?» Мне сказали, что эту фразу произнес сам посол.

      – Это неудивительно, – проговорил Пауль. – В садах было много чужаков?

      – Несколько дюжин, милорд.

      – Баннерджи расставил около дверей отборную стражу, милорд, – заговорил Стилгар. С этими словами он повернулся. Единственный оставшийся светильник осветил половину его лица. В скудном свете черты друга сразу напомнили Паулю что-то из их Пустынных времен. Он не стал припоминать обстоятельства – все внимание его было обращено на лицо Стилгара. На туго обтянутом кожей лице фримена отражались едва ли не все мысли, проскальзывающие в уме. Ныне он сомневался… его беспокоило необъяснимое поведение Императора.

      – Мне не нравится вторжение в сады, – проговорил Пауль. – Одно дело вежливо встретить гостей… посольство все-таки, но это…

      – Я распоряжусь, чтобы всех их выдворили, – вызвался Корба. – Немедленно!

      – Подожди! – приказал ему Пауль, едва Корба стал поворачиваться к выходу.

      Во внезапно наступившей тишине Стилгар переступил, так, чтобы видеть лицо Пауля. Сделано было великолепно. Пауль просто восторгался тем, как это делают фримены. Никакой прямолинейности, гибкость, хитрость и ловкость, к которым примешивается уважение к личности, порожденное необходимостью.

      – Сколько сейчас времени? – спросил Пауль.

      – Почти полночь, сир, – отвечал Корба.

      – Иногда я думаю, Корба, что я и есть самое совершенное из моих творений, – сказал Пауль.

      – Сир! – в голосе Корбы слышалась боль.

      – А