Мне так хорошо здесь без тебя. Кортни Маум

себя жутко старомодным, провожая на вокзал девушку, с которой даже не переспал. Она заметила, что находит мое чувство юмора чудовищно примитивным и не всегда неуместным. Мы договорились встретиться через три недели. Прощаясь, я поцеловал ей руку – просто чтобы ее позлить. Это было в ноябре. В августе мы поженились.

      Если кому-то и удастся продлить головокружительную стадию щенячьего восторга, характерную для первых месяцев ухаживания, на многие годы, на всю жизнь, до самой смерти, не рухнет ли эта любовь под тяжестью шока от собственного долголетия?

      Я больше не люблю ее. Но как же я ее любил. В Америке мы были два сапога пара. Белые вороны. Заговорщики. Соучастники. В нашей речи слышался акцент. Наша одежда была сшита по индивидуальной мерке. Анна круглый год носила шпильки, я завел привычку обматывать шею черно-золотой версией американского флага вместо шарфа. Мы пили красное вино и устраивали воскресные обеды с йорк-йоркширским пудингом. Мы практиковали глубокий петтинг в читальном зале библиотеки Рокфеллера. Я подружился с университетской командой по лакроссу, Анна тоже нашла себе тусовку. Несмотря на свою привлекательность, ей было сложнее сходиться с людьми, чем мне, – мое обаяние было более доступно. Мы довольно много времени проводили порознь, но по-своему оставались неразлучны.

      Пять месяцев спустя я попросил ее руки – думаю, меня больше интересовал красивый жест, чем сами брачные отношения. Я не хотел тянуть до момента, когда предложение делается сидя на диване перед телевизором во время рекламной паузы в форме: «Ну чего, может, нам пожениться уже?» Я романтик, мне импонирует идея старомодного, спонтанного (но, конечно, очень ожидаемого) предложения руки и сердца, и, уж можете мне поверить, этот трюк я провернул виртуозно.

      Я заказал частное объявление в газете «Провиденс Феникс» – весьма своеобразном левацком издании, которое печатали в каком-то ангаре. Объявление гласило: «Анна-Лора, ты выйдешь за меня? Ричард Х.». Дело в том, что Анна всегда просматривала частные объявления – какая бы газета или журнал ни попала ей в руки. Не важно, какое перед ней издание – будь то «Нью-Йоркер», «Нью-Йорк таймс», «Космополитен», «Гламур», «Стар», – она всегда первым делом открывала именно страничку с объявлениями.

      Объявление я заказал на 5 апреля девяносто пятого года. Анна любит помучить меня неизвестностью и потому до сих пор не призналась, когда именно она его прочла. Но 21 мая я обнаружил в газете ее фирменного ослика в тиаре с фатой. На тиаре было одно слово: «Да».

      Мы поженились на мысе Кейп-Код в том самом доме, где год спустя Анна листала книги о беременности, а я писал «Синего медведя». На свадьбу она надела белое платье, которое покупала для бала дебютанток в Париже, и искрящиеся резиновые балетки-мыльницы. Мы устроили барбекю и напились, а после, валяясь на пляже под пледами, на десерт съели самодельное печенье из воздушного риса. Получился милый маленький праздник. Простой. Дурацкий. Очень в нашем духе. Мы легли спать на рассвете в комнате с выкрашенным в белый цвет дощатым полом. Анна