Мне так хорошо здесь без тебя. Кортни Маум

коллективный иск против виноторговых компаний. В Америке на этикетках обязательно печатают предупреждение, что алкоголь противопоказан во время беременности из-за возможных дефектов развития плода. У нас ничего такого нет – открывая вино, люди не хотят думать о дурном. Так вот, у этих женщин, которые подают иск, родились дети с дефектами, и теперь они требуют, чтобы на каждой винной этикетке было предупреждение. И соответствующий логотип. Ты посмотри. – Она взяла у Камиллы фломастер и стала водить им по листку. – Вот такой.

      Из-под фломастера вышло изображение беременной женщины с бокалом в красном круге с диагональной чертой поперек огромного живота.

      – Правда же, вульгарно?!

      Я моргнул.

      – Так ты будешь защищать этих женщин?

      Анна фыркнула, стягивая шарф и вешая его на спинку стула:

      – Еще чего. Я буду защищать вино. Каждая этикетка – это наследие, на ней шато, имя винодела, год урожая. И вдруг под всем этим беременное пузо?! Короче, мы выиграем.

      С этими словами она с удовольствием отхлебнула из бокала и погладила Камиллу по голове.

      – Ну, цыпленок, как дела в саду? Ты ведь не сердишься, что я обозналась с твоим лемуром?

      Камилла старательно приделывала зебролемуру длинный хвост, всем своим видом давая понять, что очень даже сердится. Анна сняла крышку с клеевого карандаша и рассеянно понюхала.

      – Ладно, художник, хоть ты о своих успехах расскажи.

      – Ну, я тут выяснил, что моих соотечественников не сегодня завтра начнут травить ипритом. И еще столкнулся на улице с Патриком Мэдсеном.

      Анна просияла:

      – Правда? Я его помню!

      Я встал и направился на кухню, решив, что новости про золотого датского мальчика можно рассказать и оттуда.

      – Короче, он решил заняться плагиатом! – крикнул я через плечо, помешивая соус для пасты. – Устраивает перфоманс, в ходе которого будет сидеть и читать не им написанную книгу. Некий роман из вопросов, к которому сам он не имеет никакого отношения.

      Анна пришла за мной в кухню.

      – «Вопросительное настроение»? – уточнила она, заглядывая в миску с салатом.

      Я прикрыл глаза, борясь с желанием сунуть кулак в булькающую на плите воду.

      – Обожаю эту книгу, – проворковала Анна. – Где-то она у меня даже была… Странно, неужели я не заставила тебя ее прочитать? В ней есть одно место, в начале там про картошку…

      – У меня еще есть новости, – негромко перебил я. – «Синий медведь» продан.

      И тут же пожалел, что ляпнул это именно сейчас.

      – Продан? – переспросила Анна.

      – Да. – Я не мог поднять на нее глаза, поэтому отвернулся и опрокинул кастрюлю с пастой в дуршлаг. – Какому-то лондонцу. Он был на выставке, но ни я, ни Жюльен его не запомнили. Странно, правда?

      – Значит, все-таки продан…

      Я заставил себя посмотреть, и мои худшие опасения подтвердились. Анна с отсутствующим взглядом водила пальцем по кромке бокала. Она явно была задета.

      – Его купили за десять тысяч евро.

      – Из которых