Девять жизней. Гумер Каримов

что-нибудь? – видно вопрос показался ей неуместным.

      – Курить-то можно у вас?

      – Да уж курите.

      Хозяйка пристально поглядывала на гостя, то опуская глаза, то вновь вскидывая их, слегка прищурившись.

      – Хорошо у вас. И чисто, и приятно.

      – Спасибо, Юфим Гурэмович. Ваше воспитание.

      Он резко поднял голову:

      – Надя? Ты! – покраснев, выпалил он растерянно.

      «Господи! – мгновенно успело мелькнуть у него в голове. – Это же чистый Бунин».

      – Я знала, что такое когда-нибудь случится, Юфим Гурэмович, – сказала она.

      – О, мой бог! – он вскочил. – Невероятно. Столько лет… Кто бы мог… Поди, лет… – он задумался. – А сколько, Надя, мы не виделись?

      – Тридцать. Мне уж сорок восемь, а вам, думаю, за пятьдесят?

      – Да-да, за пятьдесят… Поразительно, однако, Боже! Невероятно!

      – Что невероятного?

      – Да как же? Такая встреча и вообще…

      Утомление дорогой мгновенно испарилось, он быстро заходил по комнате, бросая на неё отчаянные взгляды. Наконец остановился у стойки и, сжав руку женщины, заговорил:

      – Я ведь с тех пор ничего и не слышал о тебе… Как ты? Почему уехала из Питера?

      – Уехала вскоре после вас… Не могла там оставаться…

      – А куда?

      – Быстро не рассказать, Юфим Гурэмович…

      – И замуж не вышла?

      – Не вышла.

      – Ах, почему?

      – Не могла. Не хотела…

      – Отчего не могла? Отчего не хотела?

      – Не надо, Юфим Гурэмович… Всё вы знаете…

      Он вновь покраснел и, несмотря на тепло в помещении, почувствовал резь в глазах и озноб… Нахмурившись, отвернулся и вновь зашагал между столиками.

      – Всё суета, мой друг, – забормотал он. – Всё решительно… Прекрасные чувства, возвышенные порывы… Всё проходит! Молодость? Тем более… Ах, всё тлен… Оборачивается обыденностью, пошлостью… Или просто проходит с годами… Как это у Екклезиаста: «Всему своё время, и время всякой вещи под небом».

      – Бунин, – насмешливо сказала она. – Книгу Иова цитирует. Наизусть помню его рассказ. – Всё там верно сказано. Кому как Бог даст, Юфим Гурэмович, – добавила она, сделав паузу. – Молодость проходит – то правда. А вот любовь… Другое.

      Oн остановился, повернулся к ней, смущённо проговорив:

      – Но ведь не могла же ты, Надюша…

      – Могла! Все эти годы думала о вас… Понимала, что глупо, что и не вспомните обо мне, что для вас я не значила ничего… Что поделать, не получилось забыть… Толку укорять вас теперь? Поздно. Но как жестоко вы поступили со мной, бросив, словно куклу надоевшую. Очень было обидно… А ведь так красиво все было сначала, так чудно! Как мы гуляли подолгу в безлюдном Павловском парке и там, по Берёзовой аллее, вдоль пруда от Чугунных ворот… Вы всё вспоминали «Темные аллеи»…

      Вспыхнувшие глаза Надюши быстро погасли и недобро исподлобья глянули на него. Сжавшись под этим взглядом, он все же сказал горячо:

      – Ах, как прекрасна была ты! Помнишь ли ты, Надя, помнишь?

      – Да…