Мальчик по имени Рождество. Мэтт Хейг

походили на ветви деревьев, согнутые ветром.

      Наконец Николас понял, кто это.

      Олень.

      Огромный, разгневанный олень.

      Который смотрел прямо на него.

      Олень

      Взгляд этого огромного зверя не сулил ничего хорошего. Тёмно-серый мех напоминал затянувшие небо снеговые облака. Олень повёл головой слева направо, потом вздёрнул морду и издал странный рокочущий звук, словно в груди его клокотал гром.

      Миика снова испуганно пискнул. Николас вскочил на ноги.

      – Хороший олень! Хороший мальчик! Ты же мальчик?.. – Николас посмотрел вниз, чтобы убедиться. – Да, ты мальчик. Всё в порядке. Я тебя не обижу. Хорошо? Я друг.

      Эти слова не возымели никакого эффекта.

      Напротив, они только побудили оленя встать на дыбы. Теперь он нависал над Николасом, и копыта рассекали воздух в опасной близости от его лица.

      Николас вжался спиной в дерево. Сердце отчаянно колотилось о грудную клетку.

      – Что же нам делать? – тихо спросил он Миику, но, если у мышонка и были какие-то соображения, делиться ими он не торопился.

      – Может, попробуем убежать? – пробормотал Николас, прекрасно зная, что ему не удастся обогнать оленя. Дыхание срывалось с губ мальчика облачками белого пара, а сам он словно заледенел от испуга.

      Олень высился над ним огромной массой меха и мышц и шумно пыхтел. Он пришёл через бурю – дикий, ревущий – и теперь наклонил голову и наставил на Николаса ветвистые рога. Наверное, это был самый большой и яростный олень во всей Финляндии.

      Небо раскроила молния, и Николас кинул взгляд вверх.

      – Держись крепче, Миика, – сказал он и подпрыгнул, ухватившись обеими руками за ветку над головой. Под рокот грома он едва успел ускользнуть из-под оленьего носа, когда тот врезался прямо в сосну. Николас закинул ноги на ветку и вцепился в неё изо всех сил. Он надеялся, что оленю вскоре наскучит его гонять, и зверь уйдёт. Но тот не торопился – только рыл копытами землю да нарезал круги возле ели.

      И тут Николас кое-что заметил.

      Олень прихрамывал. Из задней ноги у него торчала какая-то палка. Приглядевшись, Николас понял, что его подстрелили из лука.

      «Бедное животное», – подумал мальчик.

      В следующий миг спасительная ветка затрещала, и Николас полетел вниз, тяжело приложившись спиной о землю.

      – А-а-а-а-х! – простонал он.

      Тень лесного оленя накрыла его с головой.

      – Погоди, – выдавил мальчик, хватая ртом воздух. – Я могу её вытащить.

      Он жестами изобразил, как будет вытаскивать стрелу из ноги. Олени, как правило, плохо понимают язык жестов; возможно, поэтому зверь в ответ лишь мотнул головой, ударив Николаса рогами по рёбрам. Миика от такого поворота пулей вылетел из кармана, кувырнулся в воздухе и врезался точнёхонько в дерево.

      Николас встал, хотя ноги у него подкашивались, и сказал, с трудом дыша:

      – Тебе больно. Я могу помочь.

      Олень замер. Потом сердито засопел и что-то промычал. Николас глубоко вздохнул и, собрав всю храбрость