Субъективная реальность нормативного поведения и речи. А. Т. Дугин

обособленных материальных объектов размышлял и Э. В. Ильенков. «По Гегелю, – писал он, – “дух”, как нечто идеальное, как нечто противостоящее миру телесно зафиксированных форм, вообще не может осуществить “рефлексию” (то есть осознать формы своей собственной структуры), предварительно не противопоставив “самого себя – самому себе” как отличный от самого себя “предмет”, как “вещь”. Для абсолютного духа это столь же неисполнимо, как и желание красавицы полюбоваться своей собственной физиономией при отсутствии зеркала, в котором она может рассматривать себя как нечто «другое», как вне себя существующий образ. Глаз сам себя не видит, он видит только другое, пусть даже это другое – его собственное зеркальное отражение».[19]

      Э. В. Ильенков также обращает внимание на то, что и К. Маркс, говоря о стоимостной форме товара как об идеальной вещи, совсем не случайно прибегает к образу зеркала и цитирует его: «В некоторых отношениях человек напоминает товар. Так как он родится без зеркала в руках и не фихтеанским философом: “Я есмь я”, то человек сначала смотрится, как в зеркало, в другого человека. Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинает относиться к самому себе как к человеку. Вместе с тем и Павел, как таковой, во всей его павловской телесности становится для него формой проявления рода “человек”».[20]

      Вне зеркальных (световых) отражений материальное тождество и данное в нем идеальное возникают в момент деления материального целого на части. Деление целого на части образует тождество или отношение соответствия, сходства внешних, обособившихся материальных границ или форм деления. Каждая из этих границ, оставаясь, по выражению Гегеля, «сама собой», с одной стороны сохраняет материальные формы своего собственного наличного бытия, а с другой, этими же формами заочно, т. е. нематериально, а значит, идеально, обозначает бытие материальных форм другой, тождественно противостоящей ей материальной границы деления.

      Опираясь на материальное тождество своих внешних пограничных форм, каждая из частей разделившегося материального целого как бы говорит себе и окружающим: «Смотрите! Мои внешние пограничные материальные формы деления такие же, как формы других, противостоящих мне частей некогда общего материального целого. Внешне я такая же, как они, а они такие же, как я, с какой бы стороны образованного делением тождества мы ни находились».

      В тождестве каждая внешняя материальная граница или форма деления целого на части создает своей собственной материальностью фактически отсутствующий в ней, заочный, т. е. нематериальный, идеальный образ другой, идентичной ей материальной границы или формы деления. Этот образ отсутствующей или обособившейся при делении пограничной формы сливается воедино со своим материальным основанием – присутствующей тождественной ему материальной формой деления – и образует с ней одно неразличимое идеально-материальное целое. Слившийся с указанной

19

Ильенков Э. В. Истоки мышления. Диалектика идеального… с. 111.

20

Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т.23, с.62 (Примечание).