Спят усталые игрушки. Дарья Донцова

обернулась. Из коридора неспешным шагом выплывала большая лохматая собака. Крупная голова с висячими ушами и густая черная шерсть наводили на мысль о родственниках, принадлежащих к породе черных терьеров. Тонкие длинные ноги намекали о присутствии в роду доберманов. На всякий случай я заискивающе зачастила:

      – Хорошая собачка, умная собачка…

      – Она не умеет кусаться, – донеслось откуда-то с потолка, и я опять подскочила от неожиданности. Звуки возникали в этом санатории как из небытия.

      По мраморной лестнице спускалась женщина. Красивый деловой костюм, аккуратная, волосок к волоску, прическа, скромный макияж и запах слегка старомодных, но все равно приятных «Клима».

      – Что же вы к завтраку опоздали! – любезно улыбаясь, укорила она меня. – Хотите комнату на втором этаже?

      – Нет, нет, – поторопилась я разубедить служащую, – у меня не путевка…

      – Тогда простите, – слегка посуровела дама, – на нашей территории разрешается гулять только членам Литературного фонда, их близким и друзьям.

      – Видите ли, я живу рядом в коттеджном поселке…

      Услыхав про Ложкино, дама вновь расцвела и стала еще более любезной, чем вначале.

      – Бар работает с пяти.

      – Нет, нет, – снова возразила я, – дело в том, что я стояла в магазине, бросила перчатки и сумку на столик, а когда взяла их, оказалось, что не мои. Продавщица говорит, другая покупательница спутала и прихватила вместо своих. И как будто ваша постоялица. Такая черноволосая, черноглазая, лет тридцати…

      – Наверное, Нина Вагановна Сундукян, – сообщила дежурная. – Она комнатку в даче занимает.

      – Где? – не поняла я.

      – Завернете за корпус и по дорожке до забора, – пояснила дама, – там домик увидите, деревянный. Странно, конечно…

      – Что?

      – У нас там зимой, как правило, не живут. Да и летом с трудом соглашаются, только когда в основном корпусе народу полно. В даче удобств нету, туалет в коридоре… Когда Сундукян приехала, я ей предложила поселиться здесь на втором этаже. Чудесная комната, с балконом и альковом… А она: «Нет, хочу туда, где людей поменьше». Я ей объясняю – зима, не сезон, в корпусе от силы десять человек живет. Нет, уперлась, и все – хочу жить в изоляции. Мне-то что, бегай в душ по морозу, ежели капризничаешь. Только другие писатели такой хай поднимают, когда их в эту сараюшку селишь, а эта сама напросилась.

      – Часто она приезжает?

      – В первый раз, – сказала администратор, – и, надеюсь, в последний.

      – Отчего так?

      Скучающая дежурная вытащила пачку сигарет. Она откровенно радовалась возможности посплетничать с посторонним человеком.

      – Люди к нам прибывают воспитанные, в основном пожилые. Молодым скучно, – откровенничала дама, – ни бассейна, ни дискотеки, ни концертов. Да и кормят, честно говоря, не ахти, невкусно. Только члены Союза писателей и их родственники едут сюда за полцены, скидкой пользуются.