Спят усталые игрушки. Дарья Донцова

осмотрел и успокоил. Ничего особенного, слегка разбита губа.

      – Небось когда бабенку из-под колес выдергивали, налетели лицом на ее плечо, – предположил доктор, – и расшиблись. Ерунда, из губы всегда море крови выливается.

      – Как она? – Я осторожно ощупывала языком зубы.

      Так и есть, передний клык, давно не собственный, а просто металлокерамика на штифте, угрожающе покачивался. Понимая, что предстоит визит к стоматологу, я приуныла. Если чего и боюсь, так это бормашины.

      – Положили в палату, – врач подошел к раковине.

      Нет, все-таки у эскулапов странная манера, мыть руки не до того, как осмотреть больного, а после, словно из брезгливости.

      – Знаете ее? – спросил доктор.

      Я покачала головой.

      – Она в сознании?

      – Да, – сказал доктор, – только молчит и не отвечает на вопросы. Шок. Вызвал невропатолога.

      Тут дверь распахнулась, и всунулась треугольная мордочка, украшенная крупными круглыми очками.

      – Вы спасли женщину? – спросила маленькая, похожая на белку докторица. – Пойдемте со мной. Отчего-то она не желает называть свою фамилию, – сообщила невропатолог. – Надеюсь, увидит вас и разговорится. Спросите имя, адрес… Ну, в общем, паспортные данные.

      – Может, ей плохо? – осторожно осведомилась я.

      – Да нет, – отмахнулась молоденькая специалистка, – небось боится, что милицию вызовут и за хулиганство накажут. Виданное ли дело, на путях ворон считать…

      – Как у нее со слухом? – продолжала интересоваться я, пока мы пешком лезли на четвертый этаж. – И не говорит, и поезда не заметила, вдруг глухонемая?

      – Ха, – дернула головой девица, очевидно, только в прошлом году закончившая институт. – Видали мы таких, просто безобразница, хорошо еще, что не пьяная.

      Она с размаху открыла дверь и впихнула меня в палату. В крохотной комнатенке три кровати, но больная только одна, та самая спасенная женщина. Сейчас я разглядела, что у нее красивое, как говорят, породистое лицо. Тонкий аристократический нос, аккуратный подбородок, четко очерченный рот и словно нарисованные полукружья бровей. Хороши и волосы, густые, черные, то ли вьющиеся от природы, то ли дама оставила в парикмахерской целое состояние, добиваясь такого естественного крупного завитка.

      – Как самочувствие? – тихонько поинтересовалась я.

      Женщина даже не пошевельнулась, но по слегка дрогнувшим векам я поняла: слышит великолепно, просто не желает вступать в контакт.

      – Не имею никакого отношения к милиции. Шла мимо и увидела, как вы стоите на рельсах…

      Дама упорно хранила молчание. Странно все-таки. Полагается хотя бы сказать спасибо, но спасенная жертва, как видно, не собирается выражать благодарность.

      – Скажите, как вас зовут? – продолжала я настаивать.

      Губы даже не дрогнули.

      – Родственники, наверное, волнуются, – решила я подъехать с другой стороны.

      Ноль эмоций. Пострадавшая явно нуждается во врачебной помощи, но не девчонки-невропатолога,