Там, где билось мое сердце. Себастьян Фолкс

к подобным дискуссиям.

      – Так, значит, по-твоему, я виг, то есть либерал, – сухо усмехнувшись (обычная его манера), спросил мистер Лиддел.

      – И вообще коммунист. – Я насмешливо фыркнул, демонстрируя, что шучу. – Кем бы вы ни были, вы точно приверженец детерминизма.

      – Из чего следует, что ты приверженец тори?

      – Я так не думаю, сэр. Но действительно считаю, что если бы у Наполеона Третьего в тот день не болела голова, он бы отреагировал на депешу иначе. Гогенцоллерны продолжали бы править и без всякой войны.

      – Откуда ты взял, что у Наполеона болела голова?

      – Иначе бы он действовал более осмотрительно. Наверняка накануне вечером перебрал бренди. Не случилось бы франко-прусской войны, не возникла бы Германская империя. Не возникла бы империя, не началась бы Первая мировая война.

      Мистер Лиддел посмотрел на меня с жалостью.

      – И мой папа был бы жив, – добавил я.

      Повисла неловкая пауза. Я и сам не понял, почему вдруг свернул на свое, личное. Тогда я еще не читал трудов по психологии, где сказано, что подобные «случайные» реплики как раз и выдают то, ради чего затеян разговор.

      Потом произошло нечто ужасное. Мистер Лиделл полез в карман своего твидового пиджака за платком. Долго сморкался, после чего, сдвинув очки, поднес платок к глазам, полным слез.

      У меня внутри все оборвалось. Сердце ушло в пятки.

      Наверное, он это из-за своего младшего брата, погибшего при Пашендейле… Или из-за жены. Да, точно. Мои слова напомнили ему о миссис Лиддел. Мы никогда о ней не говорили и теперь уж наверняка никогда не будем.

      Из моего окна была видна не только косматая лиственница, но и часть соседского сада. Однажды вечером я сидел с томиком Катулла, уже почти не надеясь, что у меня когда-нибудь будет своя настоящая жизнь. И тут на соседской лужайке появилась девушка, похоже, моя ровесница.

      Мистер Лиддел говорил, что рядом живут Миллеры, но я так рано уходил и так поздно возвращался, что никого, можно сказать, и не видел. Глава семейства работал на заводе электрооборудования, дочку звали Мэри.

      В сад она вышла в костюме для тенниса, держа в руке стакан с апельсиновым соком. Расстелила коврик, легла, раскрыла книгу. Я отложил Катулла в сторону.

      Сестер у меня не было. А знакомые девочки… Это как посмотреть. Однажды я на несколько часов застрял в местной библиотеке, разглядывая аборигенок из диких африканских племен и анатомические атласы, а потом пошел в школу для девочек. Один-единственный раз. Они ставили шекспировского «Венецианского купца». Помню, глядя на Порцию в исполнении Линдсей Эллиот, я почувствовал щекочущий озноб в затылке. После спектакля я остался поболтать с девчонками. Общаться с ними было гораздо проще, чем с парнями из класса. Но никто из девочек не приглашал меня в гости. То одна, то другая могли помахать мне рукой на автобусной остановке у старого причала, но этим наше знакомство и ограничивалось. В книгах я читал о любви и роковых страстях, но девочки, которых я видел вокруг, точно были неспособны на такие роскошные