Красный сфинкс. Книга первая. Геннадий Прашкевич

ничему не выучили, и рассуждений, которые ничего не доказали; особенно всякие большие поэмы – описательные, повествовательные, нравоучительные, философские, эпические, дидактические, классические, романтические, прозаические, и проч. и проч. С некоторого времени однако ж он приметил, что этот род пирожного обременял его желудок, и потому приказал подавать к завтраку только новые повести исторические, писанные по последней моде; новые мелодрамы; новые трагедии в шести, семи и девяти картинах; новые романы в стихах и романы в роде Вальтер Скотта; новые стихотворные размышления, сказки, мессенияны и баллады, – как несравненно легче первых, обильно переложенные белыми страницами, набранные очень редко, растворенные точками и виньетками и почти столь же безвредные для желудка и головы, как и обыкновенная белая бумага».

      Ненавидя и презирая Францию, считая эту страну источником ужасной революционной заразы, Сенковский с большим пренебрежением отзывался о романах Жорж Санд и Виктора Гюго, хотя не гнушался время от времени выдавать некоторые их произведения, а так же произведения Оноре де Бальзака, Жюля Женена, Вольтера и Лесажа за свои собственные.

      Славу Сенковскому составили «Фантастические путешествия барона Брамбеуса».

      И не зря, не зря. На мой взгляд, в этой замечательной книге угадываются истоки всех основных направлений будущей отечественной фантастики: от чисто научной до приключенческой и сказочной.

      Впервые знаменитый герой Сенковского появляется в одном из фельетонов цикла «Петербургские нравы» («Мой приятель, Барон Брамбеус, шел по Невскому проспекту и думал о рифме, которой давно уже искал…»). Затем в альманахе «Новоселье» выходят «Большой выход у Сатаны» и «Незнакомка», и наконец печатаются «Фантастические путешествия». Кстати, в них он наметил основы и масштабного романа-катастрофы. В «Поэтическом путешествии по белу свету» барон Брамбеус влюбляется в некую «божественную коконницу» и в порыве любви, опрокинув в комнате жаровню, сжигает сразу десять тысяч домов, – пожар, скажем прямо, грандиозный.

      Но главным было все же «Ученое путешествие на Медвежий остров».

      14 апреля 1828 года, дата в романе указана точная, в сибирскую тундру, в край болот, неистового гнуса и северных оленей отправился страстный последователь известного исследователя Шамполиона (вся Европа тогда говорила о только что разгаданной тайне египетских иероглифов) – известный уже читателям барон Брамбеус. Компанию ему составил другой последователь Шамполиона – доктор Шпурцман. Трудно отделаться от впечатления, что Сенковский пародирует будущих (еще не написанных Жюлем Верном) доктора Клоубони и Жака Паганеля. «Невозможно представить себе ничего забавнее почтенного испытателя природы, согнутого дугой на тощей лошади и увешанного со всех сторон ружьями, пистолетами, барометрами, термометрами, змеиными кожами, бобровыми хвостами, набитыми соломою сусликами и птицами, из которых одного ястреба особенного рода, за недостатком