Думай и богатей по-русски – 1. Психология бизнеса. Сергей Николаеевич Попов

и наркомании. О безнравственности.

      Постойте. А в чем же неповторимость вашей жизни? Откройте любую газету, и вы увидите, что любой журналист сегодня пишет именно о том, что вы только что перечислили.

      Я открываю первую попавшуюся газету, где едва ли не каждая статья сводится или к отсутствию нравственности или к констатации засилья преступности и наркомании. Статьи в газете как умные, так и бездарные. Я протягиваю газету юноше.

      Вячеслав ошарашен:

      Да нет. Я, конечно, по-своему раскрыл бы эти темы, что позволило бы иначе посмотреть на мир. Мне всегда казалось, что у меня есть свой собственный взгляд на вещи.

      Если вас не затруднит, продемонстрируйте ваш подход сначала мне, а уж потом остальному человечеству.

      Ну, например… – посетитель начинает что-то говорить, но я перебиваю его:

      Простите, похожее я читал у Экзюпери.

      Ну хорошо, тогда…

      Вскоре я перебиваю вновь:

      Извините, но что-то подобное высказывал Солженицын.

      Вячеслав замолкает.

      Итак, ничего своего, – подвожу я итог.

      Юноша чуть не плачет:

      Я не могу все словами объяснить. Но чувствую, что не могу быть как все. Я чувствую, что создан для чего-то большего. Но для чего, я и впрямь пока не могу отчетливо понять.

      Вы удивительно правильно выразились, Слава, «не могу понять отчетливо». Дело в том, что жизнь устроена так, что если человек предчувствует собственную миссию, то между 22 и 33 годами он всего лишь собирает информацию, накопленную до него предшествующими поколениями. Читает книги, а главное, с головой погружается в окружающую его жизнь. Чем тщательнее он собирает информацию, тем выше его шансы в дальнейшем обрести свой собственный путь. Но до 33 лет ступить на свой путь, обрести собственный, «ценный для людей» взгляд на вещи чаще всего нельзя. Потому не пытайтесь. Не тратьте попусту драгоценное время. Из людей, которые мнили себя в вашем возрасте чем-то особенным, впоследствии ничего серьезного не получалось.

      Но когда и откуда появляется этот индивидуальный путь, этот собственный взгляд на жизнь? – перебил меня Слава.

      На вопрос «когда?», я отвечу: после 33 лет. На вопрос «откуда?», отвечу: именно из обыкновенной жизни «как все» на отрезке 22—33 года.

      Ведь если бы в 22—33 года Джек Лондон, как все в Америке, не стремился разбогатеть любым способом, он бы не стал лучшим американским писателем. Если бы в том же возрасте Достоевский не стремился бороться с самодержавием, как большинство в России, он не попал бы на каторгу и впоследствии не стал бы величайшим гуманистом. Если бы молодой Лев Толстой не воевал, как многие под стенами Севастополя, то зрелый Толстой не смог бы написать «Войну и мир». Для людей, обремененных предчувствием собственной миссии, заурядность желаний до 33 лет – залог гениальности после вышеуказанной даты.

      А как же