Неувядаемый цвет. Книга воспоминаний. Том 3. Николай Любимов

достигающейся точным в своей выразительности отбором деталей. И вот это свое искусство он ставит на службу тому поэту, которого он воссоздает на русском языке. Перед нами пейзаж Гете во всей прелести своей будничной характерности:

      Растаял лед, шумят потоки,

      Луга зеленеют под лаской тепла.

      Зима, размякнув на припеке,

      В суровые горы подальше ушла.

      Оттуда она крупою мелкой

      Забрасывает зеленя,

      Но солнце всю ее побелку

      Смывает к середине дня.

      (Монолог Фауста)

      Поэзия Пастернака любит земной простор, любит окутывать даже отвлеченные предметы земным теплом, любит домашний быт, домашний уют во всех его мелочах, которые у многих его предшественников находились в небрежении. И вот если Пастернак обнаружит такие детали у переводимого автора, он ими не погнушается, он все их бережно соберет и покажет читателю:

      Пуста дорожка и дощаник рыбака.

      Скотина вся в хлевах, на хуторе тоска.

      Пред пойлом у корыт,

      По стойлам рев стоит,

      Артачатся бычки, упрутся и не пьют:

      В закутах духота, им хочется на пруд.

      Это из стихотворения Петефи «Степь зимой».

      Поэзия Пастернака изобилует контрастами, игрой словесной светотени – это одна из отличительных ее особенностей. Контрасты Пастернак не упустит из виду и при переводе, он не преминет их воспроизвести. Так, воспользовавшись прозаизмами, которые ввел Кальдерон в реплики и монологи действующих лиц из трагедии «Стойкий принц», Пастернак вводит прозаические обороты речи и в свой перевод, и они, по закону контраста, лишь оттеняют восточную пышность кальдероновских образов:

      Пред тобой наполовину

      Меркнет роз пурпурный цвет,

      И тягаться смысла нет

      В белизне с тобой жасмину.

      У стихий старинный счет:

      К морю сад давно завистлив;

      Морем сделаться замыслив,

      Раскачал деревьев свод.

      С подражательностью рабьей

      Перенявши все подряд,

      Он, как рябью волн, объят

      Листьев ветреною рябью.

      Но и море не внакладе:

      Видя, как чарует сад,

      Море тоже тешит взгляд

      Всей расцвеченною гладью.

      Без этих «смысла нет» и «не внакладе» было бы уж слишком пышно, слишком «красиво».

      У Пастернака – оригинального поэта и у Пастернака-переводчика – нет деления на слова «хорошие» и на слова «дурные»; для него есть особая прелесть в прозаизмах всякого рода, вплоть до профессионализмов и канцеляризмов; в самый возвышенный текст он со смаком вплетает самое что ни на есть обиходное слово и тем только еще выше поднимает эмоциональный строй стихотворения. Эту свою особенность Пастернак сохранил до конца:

      Проглоченные слезы

      Во вздохах темноты,

      И зовы перевоза

      С шестнадцатой версты.

      («Ложная