Мошки в янтаре. Скуй мне панцирь ледяной. Черный пепел, красный снег. Ключ. Рони Ротэр

щекой к заветному перстню с синим камнем, Зараэль задремала.

      Разбудили её голоса снаружи. Говорили мужчина и ребенок. Зараэль прислушалась, сквозь шум так и не утихшей вьюги разбирая слова чужой речи. На этом языке иногда, желая поразвлечь её, говорил Астид. Зараэль, больше для забавы, чем для практического применения, освоила странную речь. И вот, поди ж ты, пригодилось.

      – Тато, ты скоро?

      – Скоро, Микось, скоро. К изборну и обратно. А ты матери подмогни, дров вон еще натаскай, снег срой.

      – Ла-адно.

      Зараэль осторожно высунулась из сена и огляделась. В щели меж досками проникал дневной свет, в его широких полосах весело посверкивали слетающие с потолка снежинки. Послышались легкие шаги, сопение, скрип снега под лопатой. Южанка притаилась. Дверь приоткрылась, и в сараюшку втиснулся мальчонка лет семи. Прислонив лопату к косяку, он направился к поленнице. Зараэль сквозь стебли сухой травы наблюдала, как пацаненок с серьезным видом набирает дрова. От него пахло теплом и хлебом. Южанке не хотелось, чтобы он кричал. Она стремительно вынырнула из сенного вороха, ухватила мальчишку и закрыла ему ладонью рот.

      – Тихо, – прошептала Зараэль в ответ на испуганный взвизг и приглушенное мычание. Она подождала, давая мальчонке время на понимание, а потом веско проговорила. – Говори тихо и быстро. Будешь орать, придушу сразу же. Понял меня?

      Мальчик согласно затряс головой. Зараэль убрала руку с его лица.

      – В доме кто?

      – М-мато.

      – Еще?

      – Ба… бабка старая и брат. Но он малой еще, м-молочный.

      – А отец?

      – У-ушел. Соктень п-приходил, его к… к изборну позвал.

      – Веди в дом.

      Мальчишка дернулся к выходу, но Зараэль удержала его за воротник фуфайки, и кивнула на разбросанные поленья.

      – Дрова-то возьми. Я замерзла.

      Зараэль прохромала по ступенькам, держа маленького пленника за шиворот, открыла дверь, и втолкнула мальчишку в хату первым. Клубы морозного воздуха вместе с порывами ветра и снегом ворвались в жарко натопленную избу.

      – Микось, што дверь-то расхлебенил! Ястося захворишь! Дров принес?

      У печи, спиной к двери, хлопотала хозяйка, снимая шкворчащий горшок с огня.

      – Мато, – пискнул Микось.

      – Да закрой ты дверь, оболтус!

      Хозяйка повернула круглое раскрасневшееся лицо с намерением отчитать сына, и вскрикнув, всплеснула руками.

      – Висьмирь помоги!

      В дверях, ссутулившись и скособочась, стояла темнокожая полуголая девка. Одной рукой она придерживала дверь, а другой держала её сына за воротник фуфайки. Светлые глаза исподлобья настороженно осматривали хату.

      – Микосю! – хозяйка бросилась к мальчишке. А тот, не выпуская поленьев из рук, разревелся в голос, громко и испуганно.

      Зараэль отпустила мальчишку, и он уткнулся лицом матери в передник.

      – Да