Мошки в янтаре. Скуй мне панцирь ледяной. Черный пепел, красный снег. Ключ. Рони Ротэр

крепче, чем кажется, – ответила Вера. – К тому же с нами бывалый мореход. Не так ли, Мидо?

      – Я сделаю все, что смогу, госпожа.

      – Это самоубийство, – огон покачал головой. Потом, сдавшись, махнул рукой.

      – Ну что ж, решено, – Вера улыбнулась друзьям. – Мидо, отныне ты – капитан. С тебя маршрут. С тебя, Троди – провиант. Остальная мелочь, вроде снаряжения и лорелантов – за мной. Уходим послезавтра утром.

      Двери в сокровищницу замка Норхет были не просто закрыты. Они были запечатаны заклинанием. Открыть их могли только члены центрального круга. И Вера. Она повела пальцами, задвижки разошлись, створки, послушные тихим словам, бесшумно распахнулись, и она проскользнула внутрь. Гилэстэл любил здесь бывать. Ему нравилось любоваться собранными за прошедшие века драгоценностями, и рассказывать Вере их истории. Но сейчас её не интересовали ни стоящие вдоль стен витрины с ювелирными украшениями, ни ларцы с заботливо рассортированными по размеру и чистоте камнями, ни ковчеги с золотыми россыпями, ни разнообразное оружие, инкрустированное драгоценными камнями и гравированное золотом. Она шла по обширным залам в самую дальнюю комнату. Туда, где хранились два бесценных сокровища Гилэстэла. Сокровища, напоминавшие ему о былом и будущем величии.

      В комнате находился лишь один сундук, окованный железом. Ключом к нему служил перстень магистра, исчезнувший вместе с Зараэль. Веру это нисколько не смущало. Пара пассов над замочной скважиной, и засовы в глубине сундука разъехались. Вера подняла тяжелую крышку. Внутри стояли два деревянных резных ларчика. Вера открыла левый, и её взору предстала корона древних эльфийских королей – витой серебряный обруч со вставленными в переплетения алмазами. Та, что носил Мэнелгил. А до него – мать Гилэстэла. Он все-таки получил её. Кто теперь наденет её на чело? Вера с некоторой грустью опустила крышку шкатулки.

      Лореланты в соседнем ларце были разложены в углубления на белом бархатном ложе. Одно было пустым. Вера провела по овальной ямочке пальцем, дотронулась до медальона на груди. Потом решительно выудила камни из бархатных гнезд, ссыпала их в мешочек, закрыла ларец и захлопнула сундук. Завязав тесемки, Вера повесила мешочек себе на шею, и покинула сокровищницу, вновь запечатав двери.

      Избегать эльфов и Эркеля в день перед побегом было не трудно. Это было легче легкого. Её никто не искал и не звал. Молчаливых слуг, не привыкших вмешивать в дела господ, тоже совершенно не интересовало то, что Вера посетила оружейную вместе с огоном и Мидо. И вышли они оттуда, основательно экипированные. Многодневный запас еды, переправленный на яхту, тоже не вызвал ни у кого вопросов. И это было обидно. Вере казалось, что её план будет раскрыт и нарушен кем-то из обитателей замка. Она с трепетом ждала этого, и, в какой-то степени, наверное, жаждала, чтобы это случилось. Чтобы хоть кто-то подтвердил, что она небезразлична. Ничего. Ничего не произошло. И в уговоренный сумрачный утренний час Вера, Троди и Мидо