Бесследно исчезнувшая. Лиза Марклунд

Шюман – ханжа!»

      Получил, лицемерный дьявол.

      Томас с удовольствием потянулся.

      Ах, если бы он мог пойти и без всяких проблем сделать бутерброд!

      Анника не привыкла жить в Сёдермальме. И само возвращение домой с работы по-прежнему оставалось для нее приятной процедурой, от станции метро «Медборгар-плацен» по Гётгатан и Катарина Бангатан к Сёдерманнагатан и квартире Джимми (нет, их собственной). Она вдыхала испарения от асфальта и разглядывала фасады домов, мимо которых проходила, каменных построек, воздвигнутых более ста лет назад с растущими между ними в хаотичном порядке деревьями, чьи ветки сейчас были мокрыми от дождя – ведь он почти не прекращался.

      Жилище Джимми находилось на третьем этаже в построенном в 1897 году доме и состояло из шести комнат и кухни. Он получил его через свои контакты в профсоюзном движении (да, здесь явно просматривались признаки коррупции, вполне достойной того, чтобы «Квельспрессен» занялась этим делом) и вписал ее в договор на аренду, документ, сравнимый с брачным контрактом, за исключением предисловия, поэтому теперь она стала его соучастницей.

      Освещение в подъезде включалось по мере того, как она поднималась. Анника взбежала по лестничным маршам мимо отливающих свинцом смотрящих во двор окон и, тяжело дыша, остановилась перед латунной табличкой, слабо блестевшей в свете ламп.

      «ХАЛЕНИУС СИСУЛУ БЕНГТЗОН САМУЭЛЬССОН»

      Фамилии их самих и их детей. При виде этой картинки у нее всегда частил пульс. Пожалуй, было лучше, когда она достигала ее чуточку запыхавшаяся, тогда реакция казалась не столь явной. Из-за своей вины и измены она порой еще стыдилась собственных чувств по поводу всей ситуации.

      Анника открыла дверь своим ключом (ее собственным ключом к их с Джимми общему жилищу!), зудящими от нетерпения кончиками пальцев, шагнула в прихожую, стащила с себя куртку и сбросила с ног туфли.

      – Всем привет!

      Калле и Эллен выбежали из гостиной, торопливо обняли ее и исчезли – не хотели отрываться от видеоигры.

      А потом вместо них появился Джимми с взъерошенными каштановыми волосами, в переднике и тапочках и с деревянной ложкой в руке. У Анники перехватило дыхание. Ее руки сами потянулись к его лицу. Она почувствовала небритые щеки под своими пальцами и поцеловала его в губы, ощутив привкус бульонного кубика.

      – Привет, – шепнула она.

      – Привет, – тихо сказал он ей в ответ.

      Анника почувствовала тепло его тела у себя на бедрах и животе, теснее прижалась к нему.

      – Ты испачкаешься, – пробормотал он, касаясь губами ее рта. – Я пролил соус на передник.

      Однако сам обнял ее за талию, притянул к себе. Она жадно поцеловала его.

      – Когда будем есть?

      Джимми отпустил ее, словно обжегся. Его дочь Серена стояла очень близко к ним. Ее глаза были холодными и черными.

      – Через четверть часа. Не хочешь помочь Аннике накрыть на стол?

      Но девочка лишь развернулась и