Мошки в янтаре. Отметина Лангора. Стена, которой нет. Пробуждение. Рони Ротэр

он склонился над Верой, стиснул её голову, повернул к себе и заглянул ей в глаза.

      – Разумеешь ли, что говорю я?

      Вера в ответ лишь зажмурилась, так как взгляд выпуклых глаз жреца причинял еще большие страдания. Они, словно спицы, впивались в изнемогающий мозг. Баэлир разжал руки, выпрямился и подошел к столу. Налил из кувшина в кубок воды и вернулся к постели. Вера приоткрыла глаза и увидела, как стоящий над ней человек протянул руку к висевшей на его поясе лапе, как вытянул из неё, словно из ножен, длинное тонкое остриё, отливающее угольной чернотой. Вера завизжала, давая выход страху и боли, попыталась пнуть жреца, но промахнулась. Он же, вытянув руки с кубком и острием над Верой, громко и внятно заговорил.

      – Волей Светлого Валкуна и силой Матери Нейны, да очистится сия дева, Вайрой именуемая, и оставят её темь и лихо, и не возымеет власти над ней Темный Лангор, и охранит от зла деву сию дух танока рода её – рода мадвура.

      Баэлир окунул тонкий клинок в кубок и, приговаривая, круговыми движениями стал размешивать воду.

      – Плод с древа —

      матери Нейне в чрево,

      Взросло черное жито,

      Акилой открыто,

      Триром добыто,

      Унией мыто,

      Сулией смолото,

      огненным молотом

      Иороса ковано,

      Кану зачаровано,

      Локо остужено —

      станет оружием

      На смерть врагу

      Железо священное,

      Светом благословенное.

      В вечном веку

      Светлому Валкуну

      славу реку —

      Жизни хранителю,

      небес повелителю.

      Именем Яснобога

      открываю дорогу,

      Угоняю хворобу

      в темную чащобу.

      Камни в песок,

      река в ручеек,

      В золото глина,

      в небо кручина,

      В землю вода —

      с девы Вайры беда.

      Странные действия и плавная речь жреца произвели удивительный эффект – по мере того, как Баэлир говорил, головная боль исчезала, Верой овладевали покой и умиротворение. Она обессилено вытянулась на кровати, не имея сил не то что пошевелиться, но просто держать глаза открытыми. Жрец закончил читать, убрал клинок и, склонившись над Верой, приподнял её за плечи.

      – Выпей.

      Вера разомкнула веки, и увидела, что Баэлир поднес к её губам кубок с водой. Она покорно выпила всё до капли, и жрец опустил её на подушки. Отставив кубок, жрец заглянул ей в глаза.

      – Разумеешь ли, что говорю?

      Вера медленно кивнула, удивляясь тому, что понимает этого человека. Смысл сказанных им слов, слов чужого языка, проступал в её сознании, как симпатические чернила на бумаге.

      Баэлир выплел из своей косицы фигурку на тонком кожаном ремешке и туго повязал Вере на левое запястье.

      – Оберег не снимай.

      Она опустила взгляд на руку. Ремешок больно давил, а деревянная фигурка мадвура натирал косточку над кистью. Но это было сейчас не важно. Важно было то, что ей невыносимо хотелось спать. Баэлир понял.

      – Спи.