Преступление из наказания. Прошлое переплетается с настоящим…. Александр Семёнович Черенов

исповедовал верность установке Никиты Сергеевича на то, что после восемнадцати ноль-ноль работают лишь те, кто бездельничает в рабочее время.

      Я пожал плечами.

      – Ну, и что это доказывает? Только то, то секретарша задержалась на работе. И, что – обязательно с целью убийства своего начальника? И как бы она засунула в петлю такого борова? Разумнее предположить, что она пришла «совокупиться на дорожку».

      – В шубе?! – наморщил лоб «Важняк».

      – Я же говорю: «на дорожку»!.. Кстати, ты установил, был прокурор в этот момент на работе, или нет?

      – Так точно, шеф. И не только на работе, но и у себя

      в кабинете.

      – «Откуда дровишки»?

      – Уборщица «поделились», – хмыкнул «Важняк».

      Я прошёлся ладонью по гладко выбритому подбородку.

      – А какого хрена он делал на работе «после работы»? Ведь прежде, насколько я знаю, он не был замечен в причастности «к стахановскому движению»? Его в кабинет и палкой нельзя было загнать – разве, что собственной «палкой», навострённой на какую-нибудь «дыру»? Поспрошай уборщицу, может, ещё немножко «дровишек подкинет»?

      – Уже, шеф.

      Теперь была моя очередь усмехнуться – и я её не пропустил.

      – «Чтобы два раза не ходить»?

      – Точно так! Она сказала, что начальник почему-то сильно нервничал, и «попросил её матом», когда она просунулась в кабинет с ведром и шваброй. Её удивила не «просьба»: начальник был в своём репертуаре. Её удивил вид прокурора, грызущего ногти. У неё сложилось впечатление – ну, это я даю литературную редакцию её рассказу…

      – Ну, понятно, понятно, не отвлекайся!

      – Так, вот: у неё сложилось впечатление, что прокурор кого-то ждал.

      Я задумался лишь на мгновение.

      – Ну-ка, давай сюда девицу! И снимите вы этого борова: хватит уже ему мозолить глаза!

      Последнее указание, исполненное с качественным раздражением, адресовалась оперативникам: мужики откровенно скучали в коридоре.

      – Но под моим руководством! – включился судмедэксперт.

      – Валяйте! – буркнул я.

      Через минуту тело покойного было предано… наборному финскому паркету. «Важняк» с секретаршей подгадали под самый торжественный момент, когда тело, всё ещё с петлёй на шее и с болтающимся обрывком верёвки, оказалось на руках «не совсем родных и близких».

      Насладившись зрелищем, я повернулся к секретарше, которая дополнительно к слезам протекла и тушью, густо теперь размазанной по лицу.

      – Кого ждал прокурор в кабинете после окончания работы?

      Девица вздрогнула, и испуганно вспорхнула глазами из-под наращенных ресниц.

      – Я не знаю… Я ушла с работы вместе со всеми…

      – Но прокурор оставался в кабинете?

      – Кажется, да.

      – «Кажется» – или «да»?

      – Да.

      Меня почему-то не удивило то, что секретарша не стала морщить узенький лоб, а лишь ниже опустила голову. Девица, похоже, уже