Зов сердца. Барбара Картленд

поглядела на Лалиту и добавила немного мягче:

      – Возможно, сегодня вечером мама была слишком груба. Она очень сильная. Как это ее трость до сих пор не переломала тебе кости!

      – Я… боюсь. Боюсь… лорда Ротвина и его… гнева.

      – Ты никогда его не видела. Что ты знаешь о его гневе?

      Лалита не отвечала, и Софи произнесла более настойчиво:

      – Скажи мне! Ты что-то знаешь, я же вижу.

      – Это… книга, которую я нашла здесь… в доме. Она называется «Легенды об известных семействах Англии».

      – Это интересно, – проговорила Софи, – почему ты не показала ее мне?

      – Ты не слишком любишь читать, – ответила Лалита, – и к тому же я… боялась… расстроить тебя!

      – Расстроить меня? Что же там говорится?

      – Там прослеживается происхождение рода Ротвинов от его основателя, сэра Хенджиста Ротвина, авантюриста и пирата… Он был очень… богатый человек и очень… жестокий. Как сказано в этой книге, Ротвины унаследовали буйный нрав их предка. Имя лорда Ротвина – Иниго – означает «пламенный».

      – Хорошо, что я избавилась от подобного джентльмена! – сухо заметила Софи.

      – Существует четверостишие о сэре Хенджисте, написанное в 1540 году, – неохотно продолжала Лалита. Слабым, дрожащим голосом она прочла:

      Черные волосы, черные глаза,

      Черный гнев.

      Так берегись,

      Коли Ротвин отомстить поклялся!

      Софи засмеялась.

      – Не воображай, что я испугаюсь подобного вздора!

      Глава 2

      Подъезжая к церкви, Лалита чувствовала себя ужасно.

      Бренди лишь ненадолго привел ее в чувство, но теперь на нее навалилась какая-то противоестественная усталость, а окровавленная спина невыносимо болела.

      Хорошо еще, что Софи не дала мачехе избить ее до потери сознания, как это уже не раз случалось раньше.

      Всего лишь на прошлой неделе леди Стадли, в очередной раз разозлившись на нее, пришла в спальню Лалиты, когда девушка уже собиралась лечь спать. В тот раз она била ее, пока Лалита не свалилась без сознания на пол, где пролежала несколько часов.

      В конце концов, собрав остаток сил, она доползла до кровати, но до самого утра не могла унять дрожь и уснуть.

      Она ясно сознавала, что слабеет, что болезнь, которую она перенесла после Рождества, подорвала ее последние силы. Порой она молила Небеса послать ей смерть, но потом вспоминала мать и запрещала себе подобное малодушие.

      Ее мать – маленькая, нежная и хрупкая – всегда восхищалась смелыми людьми.

      – В жизни всем нам приходится порой совершать смелые поступки, – сказала она Лалите однажды, – но самое трудное – это то, что требует не столько физической смелости, сколько духовной. – Позволить леди Стадли убить себя представлялось Лалите трусливым бегством из невыносимого ада, в котором она оказалась после смерти отца.

      Счастливые годы ее детства неизменно были наполнены светом. Хотя ее мать не обладала крепким здоровьем, хотя в доме не всегда было достаточно денег,