Шах и мат. Георгий Олежанский

словом.

      – Не горячитесь, – напряженно бросил Баранников, – вы себе представляете, как я буду докладывать об этом президенту после того, как он сам обозначил курс? Он же с Клинтоном в губы целуется.

      – Я считаю, и собственно меня этому учили старшие товарищи по КГБ, когда я был еще молодым оперативником, – продолжил отстаивать свою линию Кривошеев, – что наша работа не должна зависеть от непостоянства политической воли руководства, которое само непостоянно.

      Баранников тяжело вздохнул.

      – Неправильно вас учили старшие товарищи, – выдал он, убирая написанный Кривошеевым документ в выдвижной ящик рабочего стола, – будем считать, что данного документа никогда не было.

      Про себя Кривошеев твердо решил, что после приема у министра подготовит рапорт об увольнении.

      – Про этого Араба, – между тем после небольшой паузы продолжил Баранников. – Если ситуация действительно обстоит так, как написано, то его разработку возьмите под личный контроль. Что касается возможной его активизации в Таджикистане и вероятного нападения исламских моджахедов, то я думаю, имеет смысл побывать на пограничных заставах. Один момент, Константин Сергеевич: никакой утечки информации.

      Кривошеев напрягся.

      – Сейчас первостепенная задача: собрать как можно больше сведений об Арабе, не допустив даже слуха о нем. Если этот разведчик настолько хорош, – Баранников постучал ладонью по столу, где хранился документ, – то даже малейшая осечка может его спугнуть, и он откажется от выполнения задач, поставленных ЦРУ.

      – Слушаюсь, – нехотя ответил Кривошеев.

      Республика Таджикистан, 12-я пограничная застава, днем позже

      Личный состав 12-й пограничной заставы Московского погранотряда Группы Пограничных войск Российской Федерации в Республике Таджикистан проводил чистку вверенного им оружия, когда с неба донеслись первые – сначала слабые, но с каждой секундой все нарастающие звуки приближающегося вертолета.

      Командир заставы, старший лейтенант Михаил Майборода, бросил беглый взгляд сначала на висевший и давно выцветший под ярким южным солнцем календарь, потом на часы. Выругался, послав куда подальше всех тех, кого угораздило прилететь на заставу. Сменил летние тапочки на тяжелые кирзовые сапоги с высоким берцем, вошедшие благодаря американцам в армейскую моду, и вышел из комнаты встречать прибывающих «гостей».

      На выходе из казармы его уже ожидал, также пребывая в нервозном состоянии, капитан Смирнитский.

      – Что там? – кратко поинтересовался Майборода.

      Смирнитский пожал плечами:

      – Знаю не больше твоего, Миша.

      Майборода хмыкнул. Он и Смирнитский отнюдь не были хорошими друзьями. Ситуация, в которой они оказались по воле судьбы, немного их сблизила, хотя командир заставы никогда не доверял ГБшному капитану, оставшемуся на границе после вывода чекистов с территории Таджикистана. И профессиональное чутье Смирнитского подсказывало, что его