Шах и мат. Георгий Олежанский

расцепить, то это лишь усугубит положение и приведет к куда более плачевным последствиям, например к мести.

      Вот Архангельский и не вмешивался, ожидая, кто выйдет победителем.

      – Что тут, Ара? – подсел к Архангельскому его заместитель.

      – Да Рысь сцепился с кем-то из мотострелков, – безразлично ответил Архангельский.

      – Снова Рысь, – недовольно пробормотал в ответ заместитель. – Не пробовал расцепить?

      Архангельский помотал головой:

      – Мне в свое время батя сказал, что дерущихся разнимать ни в коем случае нельзя.

      В это время вокруг сцепившихся сомкнулся круг из солдат, находившихся в это время на спортивной площадке. Они с азартом стали скандировать имена дерущихся.

      – Это может плохо закончиться, – указывая на толпу, заметил замком отряда.

      – Мы разведчики, Лис, – махнул рукой в сторону дерущихся Архангельский, поднимаясь с импровизированной трибуны, – что может быть еще хуже этого?

      Замком отряда никогда не понимал командира Архангельского. При всей нелюбви к разведывательно-диверсионным подразделениям он не только не стремился покинуть отряд, но и каждый раз рвался на очередное задание, которые порой бывали весьма опасными, и казалось, что место им скорее на страницах романа, чем в реальной жизни.

      – Ты пессимист, Ара, – бросил Лис в спину командиру, удалявшемуся неспешной походкой в сторону штаба.

      – Как все закончится, – не оборачиваясь сказал Архангельский, – Рысь отправишь на чистку оружия. А если проиграет, то плюс три наряда вне очереди по кухне.

      Как-то после очередного задания, разобрав оружие и приведя в порядок обмундирование, Лис спросил Ару, почему он при всей откровенной нелюбви к разведке, продолжает служить. Архангельский ответил не сразу, призадумался. Но ответ Лис запомнил: «Ты не прав, я не не люблю разведку. Я ее просто ненавижу».

      А вот почему, он так и не сказал.

      Ломая голову над этим парадоксом Архангельского, Лис провел много бессонных ночей, но так и не нашел причину и засомневался, что вообще когда-нибудь сможет найти.

      Толкнув хлипкую дверь штаба 180-й мотострелковой роты, Архангельский неспешным шагом направился к узлу шифрованной радиосвязи.

      – Товарищ сержант! – властно окликнул кто-то Архангельского.

      Он обернулся. Перед ним стоял одетый в чистую свежевыглаженную форму начальник комендатуры пункта временной дислокации майор Максимов.

      – Что вы себе позволяете? – медленно произнес Максимов, осматривая облаченного в пыльный камуфляж пустынной расцветки старшего сержанта Архангельского.

      – Что? – безразлично вопросом на вопрос ответил Архангельский, чем еще больше разозлил коменданта.

      – Мало того что появляетесь в штабе, так еще и хамите! – брызжа слюной, почти кричал майор. – Гауптвахта по вам плачет!

      Архангельский бегло осмотрел коридор: на крики никто не сбежался. Люди предпочитали не встревать, дабы не попасть коменданту под горячую руку, что оказалось весьма кстати для Ары. Подойдя почти вплотную