Верлиока. Вениамин Александрович Каверин

Вася. – И я не буду спрашивать, почему, разглядев меня, вы так изменились. Это, в конце концов, ваше дело. Меня самого огорчает моя внешность. В школе меня иначе не называли как Рыжик, причем предполагался не гриб, а клоун. Значит, Иве захотелось, чтобы мы познакомились. Что ж, я не прочь! Вы москвич? Как вас зовут?

      – Леон, – стараясь улыбнуться, ответил молодой человек. – А тебя?

      – А меня просто Вася. Вы не москвич?

      – Нет.

      – Леон! Как красиво! Я бы сказал – слишком красиво. Вот вы явились на свиданье с букетом роз – тоже красиво. Я еще никогда не дарил девушкам цветы, а ведь, надо полагать, это им нравится? Просто не приходило в голову, а кроме того, мы видимся с Ивой так часто, что все мои деньги пришлось бы истратить на цветы. А их немного. Вы понимаете, я стесняюсь всякий раз просить деньги у Платона Платоновича, хотя он получает персональную или даже какую-то сверхперсональную пенсию. Ольга Ипатьевна говорит, что все ужасно подорожало. А вы богатый? Эта машина собственная – или вы хотели, как говорится, блеснуть?

      Молодой человек, который снова стал похож на бабочку, вдруг ответил такой длинной фразой, что, пока Вася дождался конца, он забыл начало. Конец был такой:

      – …и я был бы в восторге, если бы мои предположения оправдались, поскольку после надлежащего разъяснения вопрос мог бы решиться в положительном смысле.

      – То есть в том смысле, что мы могли бы сделаться друзьями? Да, конечно. Но понимаете, мне почему-то кажется, что, хотя мы встретились впервые, вы чувствуете ко мне что-то вроде отвращения.

      В ответ он получил еще более длинную фразу, из которой ему удалось понять, что подобное предположение очень похоже на шутку и что, напротив, ему очень нравится такая вызывающая изумление откровенность Васи.

      Короче говоря, разговор не вязался, и нет ничего удивительного, что молодой человек вдруг сел в свой «мерседес» и уехал. И, конечно, как только машина скрылась за поворотом, из кустов появилась Ива. Она была в легком платье и замерзла, пока пряталась в кустах. Нос посинел, и, поминутно вытирая его, она размазала по всему лицу губную помаду.

      – Хороша! У тебя с собой зеркало?

      – Я его разбила!

      – Зачем?

      – Мне хотелось убедиться в том, что можно разбить зеркало – и ничего не случится.

      – И не случилось?

      – Я подвернула ногу. Не очень. Как ты думаешь, Рыжик, почему он тебя испугался? Вы встречались?

      – Во-первых, прошу не называть меня Рыжиком. А во-вторых, подслушивать подло.

      – Я знаю, – жалобно сказала Ива. – Но, понимаешь, интересно!

      – И вообще, ты напрасно позволяешь этому старику ухаживать за собой.

      – Почему же старику? Двадцать пять лет! Он показывал мне паспорт.

      – Нет, он старик, – упрямо возразил Вася. – Ему по меньшей мере лет сто. Или двести.

      ГЛАВА X,

      в которой похожий на бабочку молодой человек посещает Ивановых, а из Алексея Львовича вылетают искры

      "Мерседес", в котором сидела Ива рядом с молодым человеком, видели