Расскажите, тоненькая бортпроводница (сборник). Елена Федорова

бросились обнимать меня, поздравляя с благополучной посадкой. Оказалось, что песчаный столб был высотой девяносто метров, диаметром тридцать метров, а скорость ветра равнялась тридцати метрам в секунду. После этого случая я всегда самолет дозаправляла. Больше не испытывала судьбу, Мария Николаевна улыбнулась, пригладила волосы и, глянув в окно, проговорила:

      – Я перестала испытывать судьбу, зато она решила испытать меня. В июле 1941 у нас с Петром родился сын. Но наше счастье было недолгим. Жуткое слово «война» раздавило его своими кирзовыми сапожищами, искаверкав наши судьбы, уничтожив все, что было нам дорого.

      Петра отправили на Южный фронт. Их эскадрилья сделала остановку в Ростове. Оттуда я получила первое и последнее его письмо. Их самолет сбил немецкий мессершмитт над поселком Чаплинка…

      Только я оправилась после смерти Петра, как новое горе обрушилось на меня: умер наш сын. Земля ушла у меня из-под ног и я полетела вниз, в темноту, в пропасть. Но чьи-то сильные руки подхватили меня и заставили лететь вверх, в небо, дали почувствовать, что все изменится.

      Я решила, что должна бороться с ненавистными фашистами. Я обязана отдать свою жизнь за свободу и независимость Родины.

      Я стала проситься на фронт. Но все мои просьбы отклоняли, объясняя, что я нужна здесь, в тылу, как опытный летчик-инструктор. В Актюбинской авиашколе ГВФ я подготовила более пятидесяти человек, работая днем и ночью.

      Как-то раз прибегает ко мне Людочка Горбачева с радостной новостью:

      – Маша, на двух летчиц разнарядка в школу пришла, вызывают в Москву, в отдел ВВС! Давай проситься!

      На следующий день прихожу к начальнику авиашколы и узнаю, что послать в Москву решено не меня, а Аню. Я принялась убеждать начальника, что послать на фронт нужно именно меня. Но он ни в какую не соглашался, аргументируя, что из Москвы получены уже подписанные документы на конкретные фамилии.

      – А вы скажите, что мы вылетели раньше, чем документы прислали, – умоляла я его.

      – И что ты так на фронт рвешься, девочка моя неразумная? Думаешь там легче?

      – Нет, не думаю. Просто мне надо на фронт… у меня же никого не осталось, а у Ани ребеночек маленький. Ему мама нужна, понимаете?

      – Ну, ладно, лети птенец отчаянный, да меня потом, смотри, не брани, – сдался командир.

      Вот так я попала в сорок шестой гвардейский Таманский полк ночных бомбардировщиков и стала «Ночной ведьмой». Сделала я шестьсот сорок боевых вылетов – это две тысячи сто девяносто девять часов. Летом на задание вылетали по пять раз, а зимой по восемь. Однажды мне пришлось вылетать пятнадцать раз. А записали мне только четырнадцать вылетов. Мой пятнадцатый приписали другой летчице.

      Смешно сейчас все это вспоминать: кругом взрывы, пожары, смерть, а люди занимаются приписками, халтурят, подтасовывают факты, надеясь, что война все спишет. Многие тогда копили деньги, собирали трофеи, решая, куда это все потом приспособить.

      Я все деньги маме и сестре