Легко ли быть одной?. Лиз Туччилло

тем временем чувствовала покалывание в затекших скрещенных ногах и все-таки не могла не заметить, до чего же хорошо просто посидеть спокойно, пусть даже недолго. Такой покой. Умиротворение. Просто подышать. Остановиться. Она закрыла глаза.

      Ее внутренний голос сказал ей: «Я передала свои знания Джорджии. Она будет понятливой и прилежной ученицей. А мне пришло время остановиться. Я вся нафиг вымоталась». Элис продолжала медленно ритмично дышать – вдох-выдох, вдох-выдох, – пока ее внутренний голос в конце концов не произнес: «Пора мне выйти замуж за первого встречного мужчину».

      А перед мысленным взором Руби, к ее немалому удивлению, предстала такая картина: она держит на руках младенца в окружении друзей и близких, купаясь в ореоле любви и всеобщего одобрения. От внезапного видения собственного материнства ее глаза мгновенно открылись.

      – Пока наши саньясины медитируют, приглашаем присоединиться к нам в главном здании и отведать карри и чапати[27].

      После того как Руби, Джорджия и Элис приехали обратно в Вест-Виллидж, где Джорджия парковала свою машину, все они вежливо попрощались друг с другом.

      Пребывая в состоянии задумчивости, Руби решила прогуляться по парку и подышать свежим воздухом. Но ей было не все равно, в какой парк идти. Детская площадка на Бликер-стрит была маленькой, каких-то тысяча квадратных футов, но буквально забитой детьми под завязку – и все они бегали, куда-то карабкались, что-то копали, визжали, хихикали, дрались и ссорились. Там были ярко раскрашенные разноцветные ведерки, и грузовички, и такие штуки на колесах, на которых детворе можно ездить, отталкиваясь своими маленькими ножками. Там были мамы и нянечки, которые вовсю сияли местным шиком. Было и несколько отцов: все красивые, седеющие, с хорошо накачанными бицепсами. Руби стояла и смотрела на все это, взявшись за прутья ограды, защищавшей этот мирок от растлителей и похитителей детей. Подойдя ко входу, она натолкнулась на большую табличку, висевшую на внушительных металлических воротах: «Взрослым без детей вход воспрещен». Руби проигнорировала ее и вошла внутрь с видом «красивой мамаши, высматривающей свое обожаемое дитя и любимую нянечку».

      Она оглядела парк. Руби не знала толком, что именно она ищет, но была уверена, что это как раз то место, где она это найдет. Она присела рядом с двумя мамочками, белыми женщинами, стройными, с по-настоящему хорошо подкрашенными отдельными прядями волос. Руби собирала информацию и буквально впитывала ее: о детях, о родителях, о нянях, обо всем. Внезапно в центре парка, возле веревочной лестницы что-то произошло, вспыхнула потасовка. Четырехлетняя девочка, настоящий дьяволенок с длинными каштановыми кудрями, с визгом била бедного беззащитного мальчика; она сшибла его с ног и теперь вопила на пределе своих легких. Лицо у нее было красное, а глаза от возмущения вылезли из орбит чуть ли не на затылок, как будто это она была пострадавшей стороной. К девочке быстро подбежала молодая женщина и крепко обняла

27

Чапати – тонкая индийская лепешка из пресного теста.