Наследие противоречий. Истоки русского экономического характера. Никита Кричевский

только классовое, но и кастовое государство. Кастовое государство – это значит, что социальная значимость гражданина определяется не представительной внешней стороной его существования – скажем, одеждой или жилищем, – а лишь исключительно его отношением к власти. Это имеет решающее значение и для всех, кто с ней непосредственно связан. И для них возможность работы открывается тогда, когда они не становятся в демонстративную оппозицию к режиму”¹¹.

      Корни же современного российского непотизма – в той самой родовой, владельческой общине, когда наверху волею отваги, доблести или хитрости с подхалимажем часто оказывались случайные люди, проходимцы, карьеристы, общественный жизненный цикл которых ограничивался периодом нахождения у власти “патрона”, причем неважно, как этого “патрона” величали – удельный князь, государь или руководитель министерства. Нужно ли говорить, что с тех древних времен и по сию пору в неписаных законах привилегированной социальной страты мало что изменилось?

      Варяги и дружины

      Община, основанная на патриархальных, семейных, родовых началах, вряд ли могла долго существовать статично, без каких-либо преобразований, в непрерывно меняющемся внешнем окружении. В немалой степени этому способствовало неизбежное соприкосновение с нравами, обычаями, принципами общественного устройства других народностей. В Древней Руси ключевыми акторами таких изменений были варяги (выходцы из Скандинавии и берегов Балтики), у которых внутренне устройство дружин было в корне отличным от уклада российской родовой общины (черты татаро-монгольского этоса русские переняли несколько позже – в период раннего русского Средневековья). Дружины объединяли в себе не только и не столько представителей одной семьи или рода, сколько людей, изначально чуждых друг другу, но соединившихся в единый общественный организм под воздействием общих целей, где старшинство определялось не по главенствующему положению в роде, но силой и воинской доблестью. Соответственно, и на Руси, с одной стороны, взяла старт трансформация полномочий главы локального социума от старшего в роду к предводителю воинского формирования (князю), а с другой стороны, началось сословное расслоение, когда князь и приближенные к нему лица постепенно прибирали к рукам все больше правомочий.

      Следы значительного влияния дружинных порядков на русский общественный быт можно обнаружить во многих исторических документах, например, уже в ранних списках древнерусского сборника законов “Русская Правда”, где, в частности, представлен порядок наследования имущества после смерти смерда (крестьянина): “Аже смердъ умреть, то заднивдо князю; аже будуть дщери у него дома, то даяти часть на не; аже будуть за мужем, то не даяти части им”. (Если умрет смерд, наследство отходит к князю; если после смерда останутся незамужние дочери, то выделить часть имущества им; если же дочери замужем, то не давать им ничего, муж обеспечит. – Н.К.)