Anthropos phago. Олег Ёлшин

любезны, помогите мне, – беспомощно произнес он.

      – Не понял?

      – Я обронил запонку, поищите пожалуйста, она должна быть где-то здесь.

      Он держал рукой манжет и смотрел в траву. Франк наклонился и тоже начал рассматривать поверхность зеленого газона, но ничего не находил.

      – Смелее же, молодой человек! Или вам сто лет и вы тоже не можете согнуть спину? – уже громче произнес Дойл. Было заметно, как он волнуется.

      – Сейчас, сейчас, – бормотал Франк, вставая на колени. Он водил руками по траве, но ничего не находил. – Может быть под скамейкой? – спросил он.

      – Может быть, – уже громче отозвался Дойл. Франк присел еще ниже и начал искать, в темноте шаря руками, а старик нервно приговаривал:

      – Ну, что там? Не молчите же?

      – Я смотрю! – ответил Франк.

      – Смотрите! Давайте! Смотрите! Золотая запонка! Попробуйте-ка с другой стороны. Давайте еще глубже, она должна быть здесь, я знаю это точно!!!

      – Я ищу!

      – Плохо ищите! Зайдите сзади! – продолжал давать советы Дойл, – проползите под всей скамейкой! Смелее!

      – Ищу! Я ищу!

      – Дальше! Еще дальше! А под тем кустиком, а под урной смотрели? А в урне? Перепашите на животе весь чертов газон! Весь парк! Давайте, юноша, не ленитесь. Еще дальше, еще!!!

      Франк уже весь мокрый от утренней росы, продолжал ползать под дурацкой скамейкой, которая нависала над ним, и где он едва помещался, больно ударялся головой, но лихорадочно шарил руками, а старик все продолжал кричать, подбадривая его. Вдруг Франк услышал хриплый гогот и высунулся из-под скамейки. Дойл стоял и дико хохотал. В руке он держал запонку, которую надевал на законное место, потом снова закричал:

      – Зачем выползли? Носом, лбом своим перепашите весь этот чертов газон! – и снова захохотал дьявольским смехом. Франк, выскочив из-под скамейки, уставился на старика.

      – Вы что?… Вы… Как это?… Что это такое?

      – Внимательно наблюдаю за тем, как долго можно ездить на вас верхом! – перестал смеяться Дойл и зло на него уставился, – я хочу знать, где предел человеческой тупости и убожеству, – и снова засмеялся.

      Франк уже задыхался от ярости. Вдруг воскликнул:

      – Я все понял! Вы сумасшедший! Как я раньше не сообразил. Вы ненормальный, богатый псих, который играет с людьми в свои идиотские игры! Теперь мне все понятно!.. Оставьте меня в покое! – дико закричал он. – Меня и мою семью! Вы слышите меня?! Я вам ничего не сделал! Я просто сидел в парке и читал газету, это вы ко мне подошли! Будьте вы прокляты! Что вам от меня нужно? Забудьте обо мне! – потом закашлялся. Чувствовал он себя ужасно, едва не валился с ног. Вдруг услышал спокойный голос Дойла:

      – Все сказали?… – потом зло прошипел:

      – Да, кто вы такой, черт возьми, и что вы можете?

      – Простите? – вспыхнул Франк.

      – Не прощу! Вы ничтожный журналистишка, который ради копеечного гонорара решили преследовать меня. Что вы можете, что вы сделали в своей жизни? Вы рыхлое европейское существо, изнеженный, инфантильный,