Про Иону (сборник). Маргарита Хемлин

Ты еще будешь учить по геометрии. И ботанике. И биологии.

      – Всех по двое?

      – А об этом мы поговорим в следующий раз.

      Педагогический прием сработал, я это видела по лицу своего сына. К тому же оказались задействованы различные предметы из мира знаний, в противоположность темным чувствам, которые взамен широкого горизонта предлагались моему сыну носителями вековых предрассудков.

      Тут Миша промямлил:

      – Ну, а вторая, это самое, половина, она не… ну…

      – Вторая половина у тебя украинская. Твой отец – Мирослав Антонович Шуляк, и ты это прекрасно знаешь. Это абсолютно украинская фамилия.

      – А в садике моя фамилия была Суркис. Она какая?

      – Никакая. Запомни. Ни-ка-ка-я.

      Как поставлен вопрос, так поставлен и ответ.

      Фиму я отменила. Отменять себя я не собиралась.

      После приготовления уроков Мишенька с интересом играл в шашки сам с собой. Потом вдруг заявил, что выбежит на минутку – отнесет книжку своему однокласснику в соседнем доме.

      Его не было долго, так долго, что я заволновалась. Вышла во двор – знала секретное местечко, где прятались мальчишки, играли в свои дурацкие игры.

      Миша сидел под деревом, прямо на земле, а ведь уже наступил февраль со снегом, и смотрел на свою левую ручку. В правой держал большой гвоздь. Ржавый, грязный. То поднесет гвоздь к ручке, то отведет. Как будто решается.

      Я отобрала гвоздь.

      Да, каждый человек проходит путь к самосознанию. Но зачем же ржавым гвоздем пытаться себя увечить? Или что там Мишенька хотел сотворить.

      В тот вечер я в первый раз жизни выпорола сына ремнем. Мишенька громко кричал.

      К счастью, Мирослав возвратился с работы поздно и не застал безобразную картину.

      Больше Мишенька к разговору на еврейскую тему не возвращался.

      Я заметила, что он все больше тяготеет к Мирославу. Когда идем втроем, берет его за руку, обращается чаще к нему и старается оказывать другие проявления внимания. Всякий раз меня это хоть не больно, но кололо. Я отгоняла мысли. Мальчик взрослеет и тянется к сильному отцу, а не к хрупкой матери.

      К сожалению, тогда было далеко до 1963 года и космонавт номер пять Быковский еще не полетел. А ведь это был бы жизнеутверждающий пример, так как космонавт Быковский – наполовину еврей. У него как раз мама еврейка. Это широко обсуждалось в еврейском кругу как сдвиг к лучшему.

      Между тем Мишенька продолжал меня радовать успехами в шашках. В Киев приезжал знаменитый мастер по шашкам всесоюзного масштаба – чемпион СССР Городецкий Вениамин Борисович и выступал в Доме пионеров, где занимался и Мишенька. Из всех членов кружка Городецкий особо сделал акцент на Мишеньке как на подающем большие надежды. И это были не голословные утверждения. Мишенька лично играл с Городецким, и получилась ничья.

      Я присутствовала и видела, как мастер захвачен игрой с мальчиком, о поддавках не могло быть и речи. Городецкий посоветовал мне не бросать усилий и делать все, чтобы мой сын продолжал активные занятия шашечным спортом.

      Теперь