Когда впереди – вечность. Книга третья. Ставшая своей чужая жизнь. Лилия Лукина

средство давления на меня. Марджори, вы не специалист и не могли уловить нюансы: критикуют в них именно меня и мой старомодный стиль управления бизнесом, но вы не найдете там ни одного плохого слова о самом банке, ни малейших сомнений в его надежности. Им ведь нужно, чтобы у моего банка оставалась кристальная репутация.

      – Кому «им»? – требовательно спросила Маргарита. – Кому нужны эти статьи? Кому вдруг потребовалось давить на вас?

      Берлиблоу достал из своего портфеля папку и протянул ей:

      – Посмотрите и вы все поймете.

      – Давайте не будем тратить время на политес, – предложила она. – Что где находится, вы знаете, так что наливайте себе сами – я чувствую, что без хорошей порции коньяка нам себе нервы не успокоить, а, значит, и не разобраться во всей этой истории. Если вам вдруг что-то потребуется, то вызывайте Уолтера без малейшего стеснения.

      Маргарита начала просматривать документы и с притворным восхищением воскликнула:

      – Саймон! Вы начали пользоваться большой популярностью в определенных кругах! Сначала была неаполитанская каморра! Теперь колумбийская наркомафия!

      Но, чем дальше она читала, тем больше портилось у нее настроение и более крепкие выражения вырывались. Наконец, закончив, она со злости шарахнула папкой по столу, вскочила с кресла и, подойдя к окну, прижалась лбом к холодному стеклу. «Великое небо! – думала она. – Куда ни ткнись – получишь привет из прошлого!». Притихший в кресле Саймон ждал, пока она перебесится, и, когда она, наконец, вернулась на место, вопрошающе посмотрел на нее. Но она просто отмахнулась, налила себе хорошую порцию коньяка, махом выпила ее, закурила и только после этого потребовала:

      – А теперь давайте все в самых мельчайших подробностях!

      – Хорошо, в среду в мой кабинет в банке пришел Энтони и сказал, что один его знакомый хочет стать нашим клиентом и уже ждет в приемной встречи со мной. Сказать, что я удивился, значит промолчать – знакомые Энтони по определению не могут быть настолько богаты, чтобы открыть счет в моем банке. Естественно, я отказал ему. Но он очень меня просил, даже умолял, чуть не плакал, и я согласился поговорить с этим нежданным визитером единственно, чтобы отвязаться от Энтони. Едва тот вошел, я сразу понял, что дело неладно – я потомственный банкир и могу с первого взгляда отличить порядочного человека от проходимца. Это был латинос, одетый очень дорого, но настолько пестро и безвкусно, что просто в глазах рябило, – презрительно произнес Берлимблоу. – Золотые кольца невероятных размеров на пальцах и все остальное. А его язык?! Впечатление было такое, что у него горячая каша во рту! Я его едва понимал.

      – Так, испортив английский язык, американцы решили, что создали свой собственный, – заметила она. – А уж, когда на нем начинают говорить иностранцы!..

      – Моим первым желанием было выгнать его вон. Служба охраны в моем банке всегда была на высоте, так что стоило мне нажать на кнопку и его бы вынесли из здания