Когда впереди – вечность. Книга третья. Ставшая своей чужая жизнь. Лилия Лукина

нетерпением, – сказала она.

      Чтобы не мучить себя бесполезными мыслями из-за полного отсутствия новой информации и чем-то себя занять, Маргарита принялась обдумывать свой внешний вид и одежду на следующий день – все-таки герцогу Бэлси собралась нанести визит, а не в соседний магазин за хлебом сбегать, и, приготовив все необходимое, спустилась вниз. Уолтер, как всегда, был на посту – раз она не легла спать, то и ему не положено.

      – Мистер Джонс, – сказала она дворецкому, решив, что в присутствии посторонних теперь будет всегда так нему обращаться. – Я жду господина баронета. Как только он приедет, проводите его в кабинет.

      – Ваша светлость, я в чем-то провинился? – растерялся старик. – За что вы со мной так официально?

      – Нет, просто, обращаясь к вам так, я хочу повысить ваш авторитет в глазах прислуги, – объяснила она.

      – Ваша светлость, да разве же он зависит от того, как к человеку обращаются? – позволил себе улыбнуться Уолтер. – Он зависит от того, как с человеком обращаются. А вы относитесь ко мне так заботливо, что я одним этим вызываю уважение прислуги.

      – Какой же вы мудрый человек, Уолтер, – с огромным уважением сказала ему она.

      – Я просто старый, ваша светлость, – с грустной улыбкой объяснил он и вернулся к прозе жизни. – Прикажете что-нибудь подать туда?

      – Нет, напитки там есть, – покачала головой она. – Распорядитесь, чтобы туда принесли большой кофейник с кофе, а, если что-то еще потребуется, я вас позову.

      Ждать ей долго не пришлось, она даже первую чашку не успела допить. Саймон вошел к ней без доклада, а это могло значить только одно: старый дворецкий, знавший баронета всю жизнь, с первого взгляда понял, какие серьезные проблемы привели сюда Берлимблоу, вот и не стал его задерживать. Да и Маргарита, едва взглянув на каменное лицо Саймона, увидела, что слово «неприятности» в данном случае даже малейшим образом не отражает истинное положение дел. Жестом пригласив его присесть в кресло, она спросила:

      – Саймон, вам не кажется, что Вики остро нуждается в самой неотложной психиатрической помощи? Иначе говоря, по ней сумасшедший дом плачет!

      – Марджори! Я приношу вам свои самые глубокие и искренние извинения за ее безобразное поведение в вашем доме, – виноватым голосом произнес он.

      – Нет, Саймон! – жестко сказала Маргарита. – Ей придется извиниться самой! Причем, не только передо мной, но и перед Уолтером, которого она, чтобы прорваться в гостиную, отшвырнула в сторону так, что он упал и разбил себе голову в кровь. А еще она назвала его «старым дураком» и «предателем». Я не знаю, что вы позволяете этой наркоманке делать в своем доме, может быть, она там, вообще, горничных по щекам хлещет, хотя, насколько мне известно, у Берлимблоу даже в далеком прошлом это принято не было, но в своем доме правила устанавливаю я. И пусть эта распутная дрянь молит бога, что у меня были гости, а то я пришибла бы ее на месте! – и язвительно поинтересовалась: – И какая же муха ее укусила, что она, как с цепи, сорвалась? Или у нее кончились