Прелестник. Наталья Колобова

и сел на кровать.

      – Я принесу новую подушку, – сказала Мари.

      – Потом.

      – Как вам будет угодно.

      – У меня отменный вид, не правда ли? – язвительно заметил юноша.

      – Вас можно понять, – сочувственно отозвалась Мари.

      – Что ты знаешь? – горько усмехнулся Луи. – И ты все еще сердишься на меня, правда? Сердись, я достоин твоего гнева, твоего презрения. Я негодяй, клянусь честью. Ты не первая, и не последняя – отец правду сказал. Я живу так, как мне нравится, и ни в чем себе не отказываю. Сначала мне было очень весело, но скоро я пресытился… мне чего-то не хватало. И вот появилась Мари – тихая, нежная, неискушенная. Я не мог ее упустить. Я понял, что мне не хватает только ее. Поняв, что она неравнодушна ко мне, я стал добиваться взаимности. Она защищала себя, как умела: выставляла в ответ на жаркие признания нравственные принципы. Но она полюбила меня, и поэтому я добился своего. Она стала моей, да и не могло быть иначе. Еще ни одна женщина, которая мне приглянулась, не отделалась от меня. Упрямые и строптивые все равно становятся моими. Но обычно сдают крепость без боя. И ты права. Наша жизнь – одна большая игра, а я, наверное, неплохой актер. Недаром я люблю театр. А любовь – это излюбленная моя пьеса, где я всегда играю главную роль. И знаешь, кто научил меня этому?

      – Знаю, – неожиданно ответила Мари.

      – Неужели? – не поверил он. – Бьюсь об заклад…

      – Не трудитесь, – перебила она, – вы проиграете это пари. Ваша тетя научила вас искусству обольщения и обмана.

      Луи побледнел и смущенно проговорил:

      – Кто сказал тебе?

      Мари села рядом с ним и невозмутимо продолжала:

      – Сперва тетя Жанна сказала мне, что вашей первой наставницей в любви была женщина, далекая от добродетели, разумеется, она не назвала ее. А сегодня я узнала, кто эта дама. Я догадалась по вашему разговору.

      – Ты, ты подслушивала? – заикаясь, спросил юноша, и лицо его, до того бледное, стало покрываться красными пятнами.

      – Случайно, простите меня, – она помолчала и добавила тихо: – но зато я теперь знаю, что вас оклеветали, а я не поверила вам.

      Луи не смел поднять на нее глаз.

      – Значит, ты все слышала, – понуро произнес он, – мне так стыдно, что я готов провалиться под землю.

      – Не надо никуда проваливаться, – спокойно сказала девушка, взяв его за руку. – Все это уже не имеет значения.

      – И ты слышала все?

      – Сударь, будем считать, что я ничего не слышала.

      Луи сжал ее ладонь и, повернувшись лицом, беспомощно выговорил:

      – Я не знаю, как теперь жить…

      – Я тоже не знаю, – отозвалась Мари.

      Луи доверчиво прижался к ней, как прижимался к матери, и долго говорил.

      – Согласись, Элен – красавица. Раньше я всегда восторгался ею, и она заметила блеск восхищения в моих глазах. Она тоже всегда баловала меня, как и матушка. А потом, в один прекрасный день, детские игры сами собой кончились, и она стала приучать меня к играм взрослых. Мне было тогда тринадцать лет, все это происходило здесь, в Куломье,