Когда судьба мстит. Лилия Лукина

И, глядя на них, я вдруг очень остро поняла: а они в чем-то действительно родные, есть в них что-то настолько общее, что им одного взгляда хватило, чтобы понять – они одной крови. А я? Я-то тогда какой крови? Чужой? Я им чужая? Нет уж! Хватит с меня этой идиллии! И я, поднявшись, сказала севшим от невыносимой, охватившей, как обручем, голову боли:

      – Мама, не торопись петь ему колыбельную. И, вообще, ты зря приехала. Жаль, что у тех людей, который, упиваясь собственным благородством, меня в этой гнусной истории, как пешку, двигали, не хватило ни ума, ни порядочности сказать тебе, что брак наш с Орловым временный и затеян именно и только для того, чтобы Игорек имел законного отца. Не так ли, Владислав Николаевич? Не вы ли не далее, как вчера сказали, что выполнили перед сыном все обязательства и разговаривать нам не о чем? Что, кстати только что и повторили. Так какого же черта вы теперь мою маму за руку хватаете? И, вообще, если вы не расслышали, ее зовут Зинаида Константиновна, так что извольте обращаться к ней, как положено!

      – Извините, пожалуйста. Мы в коридоре подождем, – сказал один из соседей Орлова и они все чуть ли не на цыпочках вышли из палаты, аккуратно закрыв за собой дверь.

      – Что ты говоришь, Леночка? – испуганно спросила мама.

      – То, что ты слышишь! Господину Орлову плевать с самой высокой колокольни и на меня, и на моего сына, и, соответственно, на тебя. Он любит совершенно другую женщину. Я права, Владислав Николаевич?

      Орлов лежал, закрыв глаза, и лицо его было искажено такой мукой, что я на какую-то секунду почувствовала себя отмщенной: тебе больно, так и мне было не легче.

      – Это правда, сыночка? – растерянно спросила мама и стала тихонько высвобождать свою руку.

      Орлов закусил губу и ничего не ответил, только одинокая слеза украдкой выскользнула из-под опущенного века и торопливо, словно стыдясь, скользнула вниз по виску и быстренько нырнула в подушку. А я между тем продолжала:

      – Мне не хотелось бы, господин полковник, произносить при маме те слова, которые единственно могут охарактеризовать ваши умственные способности, потому что только законченный идиот мог сказать любимой и любящей женщине о том, что у кого-то от него будет ребенок, а вы это сделали!

      – Да оставь ты хоть ее в покое! – срывающимся от ненависти голосом, заорал Орлов. – Она-то тебе, чем не угодила? И, вообще, тебя это все не касается!

      – Не касается?! – возмутилась я. – Еще как касается! Потому что теперь ее придется искать по всем городам и весям нашей немалой родины!

      – Да зачем она тебе?! – в голос орал Влад.

      – А затем, чтобы ты, идиот, разведясь со мной, мог на ней жениться и жить долго и счастливо! – заорала в ответ я, почти теряя сознание от дикой боли в голове. – Мне твои кретинские ошибки исправлять приходится, как будто мне нечем больше заняться! – и я обратилась к совершенно убитой этим скандалом маме: – Собирайся! Пошли отсюда!

      Массируя разламывавшийся от боли затылок, я повернулась и пошла к двери, когда Влад позвал меня растерянным, извиняющимся голосом:

      – Лена!

      – Чего