Воспоминания о Николае Шмелеве. Коллектив авторов

глобальным кругозором и в то же время глубокой привязанностью к корням русской национальной культуры.

      Именно эти свойства характера определяли место Николая Шмелёва везде и всегда – в науке, литературе, политике, его отношения с друзьями и оппонентами. Спокойный, доброжелательный прагматик, склонный обычно искать и находить взаимоприемлемые решения спорных вопросов, Коля становился твердым и непримиримым, когда речь шла о близких его сердцу ценностях.

      Так было во время перестройки с поистине исторической статьей «Авансы и долги» в «Новом мире», где он впервые назвал своими именами назревшие проблемы застойной советской экономики, скованной тисками административно-командной системы для неизбежного перехода к реалиям рынка.

      Точно так же было и в ходе «шоковой терапии» 1990-х гг., чреватой крушением хозяйственных связей, разгулом спекулятивной стихии, обнищанием десятков миллионов людей. Николай решительно осудил внедрение любой ценой ультралиберальных рецептов, даже оправдавших себя в иных условиях, но несовместимых с российскими реалиями.

      Рыночник среди государственников и государственник среди рыночников, либерал среди консерваторов и консерватор среди либералов – таков был нестандартный выбор Николая Шмелёва в периоды глубоких перемен, через которые прошла Россия за последние десятилетия ХХ и начало XXI в.

      Жизнь подтвердила глубокую своевременность увлечения Николая Шмелёва идеей «поворота на восток» – активного освоения гигантских, но заброшенных пространств России от Урала до Приморья, к Азиатско-Тихоокеанскому региону, ставшему самым динамичным очагом глобализированной мировой экономики.

      Николай глубоко и болезненно переживал негативные последствия коренной ломки интеллектуальной опоры страны – Российской академии наук. У меня нет сомнений в том, что именно эта тревога стала одной из главных причин его преждевременного ухода.

      Близость взглядов с Колей, никогда не исключавшая острых споров, еще более подчеркивалась для меня нашим общим увлечением творчеством великого нидерландского художника Питера Брейгеля-старшего, репродукции картин которого украшали его кабинет. Его недаром называли «мужицким» – он знал крестьян своего времени, весело подшучивал над ними, но глубоко любил их. Таков был и Коля – русский интеллигент с народными, крестьянскими корнями.

      Ю. И. Рубинский

      Профессор

      Руководитель Центра французских исследований

      Института Европы РАН

      Обыкновенный русский гений

      Самое точное определение той роли, которую Николай Петрович Шмелёв сыграл в жизни страны и ее граждан, в том числе и в моей жизни, состоит в том, что он стал для всех нас лучом света в темном царстве, где погасли практически все остальные источники освещения. Воцарившаяся тьма казалась всесильной, потому что производила впечатление сплошной. Близорукие политики не реагировали на предупреждения и предостережения Николая Петровича, основанные на результатах его эпохальных исследований, а ослепленные сверканием собственного величия «киндер-сюрпризы» не внимали его практическим советам. Его голос звучал как