Слушаю и повинуюсь. Мария Сакрытина

в глазах человека отражение недоверия, удивления, ярости. Но мой дух отлетел достаточно далеко, и я не слышала новое желание. На руках колдуна осталось только тело прекрасной человеческой девушки. И тоненькая цепочка-связь между ней и духом.

      Но этого было достаточно, чтобы пленить меня снова.

      Ночь первая

      Черный конь для шехзаде

      День в Бахре, столице великой империи Гази, начинался рано.

      Только-только солнце-Аллат показывалось из-за горизонта, рассыпав по небу сверкающие волосы-лучи, как узенькие улицы наполнялись жизнью. Люди муравьями торопились по утренней прохладе сделать большую часть работы за день, чтобы отдыхать в жаркое полуденное время. Стучали ставнями лавок ремесленники, позванивали колокольчиками водоносы, приветственно распахивали двери хамамы, стучали в гонг жрецы Аллат, отмеряя время. Медленно, величаво ступали по пыльным улицам караваны верблюдов. Они направлялись в порт, а оттуда по самой широкой улице в городе – в хану, главный рынок Бахры.

      Здесь, в крытых павильонах, царил полумрак, прорезаемый сотнями солнечных лучей из маленьких круглых отверстий купола. И шум – стук отворяемых ставней-прилавков, шорох шагов по цветной плитке пола, гулкие голоса пустынников-бедуинов и визгливо-звонкие – жителей побережья. Запахи пряностей, манящие ароматы сладостей и тонкая, но стойкая струйка пачули и амбры витали в воздухе.

      Жизнь бурлила, стоило солнцу показаться на небе, и затихала, только когда Аллат исчезала за горизонтом, отправляясь на ночной покой.

      Но до заката пока было еще далеко.

      – Ай, сайеди, рот не разевай, пряности-сладости покупай! – по обычаю звонко, перекрывая шум рынка, зазывал Фарах. – Давай, голубей не считай, покупай, вай-вай-вай!

      Амин сгрузил на пол десятый по счету мешок молотой корицы и уселся под прилавком, переводя дух.

      – Ай, сайеди! – воскликнул Фарах, подаваясь навстречу заинтересовавшемуся товаром кочевнику. – Ай, хорошая пахлава, свежая!

      Бедуин, чей народ издревле славился ненавистью к сладкому, только усмехнулся.

      – Куда мне ее?

      – Ну… верблюда накормишь! – нашелся Фарах, сверкая улыбкой.

      Кочевник, махнув рукой, отошел от прилавка.

      – Не идет сегодня торговля, да простит меня Манат, – тихо пожаловался Фарах, давая отдых уставшему горлу.

      Амин пожал плечами и молча поднялся. Во дворе ждали еще шесть мешков пряностей и требующие за них денег караванщики-бедуины. Денег у Амина не было, а хозяин лавочки, торговец, сайед Ясар, никому кошелек не доверявший, как обычно опаздывал.

      Когда Амин снова вернулся, Фарах ругался с караванщиком – из Аиши или Шакиры, судя по выговору.

      – По-твоему, это лукум?! – возмущался караванщик, тыча в мягкий белый комочек узловатым пальцем. – Ты посмотри! Да ты его потрогай! Он уже сгнил давно! И за это – двадцать драхм?!

      – Пятьдесят, – степенно поправил Фарах. – За прекрасный шакер-лукум, достойный самого султана, да будут дни его вечны…

      Амин улыбнулся, стирая пот со лба. Достойный султан не стал бы на такое лакомство даже смотреть.

      Караванщик