Не ходи, Эссельте, замуж. Светлана Багдерина

кивнув, певец отхлебнул мед из дежурного кубка, тронул гибкими пальцами струны и, трагически нахмурившись, затянул:

      …Тогда на штурм идут гвентяны,

      Чтоб короля освободить.

      Но их могучие тараны

      Не могут стены проломить.

      Три дня столицу штурмовали,

      Уладов много положили,

      Тараны все переломали,

      Монарха не освободили.

      И тут дотумкал умный кто-то

      Что надо пробивать ворота,

      Не стены! Ведь они же крепче!

      Сломать ворота будет легче!

      Но нечем пробивать ворота —

      Тараны все разбиты в щепки.

      Сказал же Врун[4] из Багинота:

      Не тем умом гвентяне крепки.

      Пришлось, набив добычей трюмы,

      Поникнув гордой головой,

      Во власти смутных дум угрюмых

      Вернуться гвентарям домой.

      А вслед за ними уж поспешно

      Корвет уладьев мчится грешных.

      С послом уладским на борту.

      Немыт он, пахнет изо рту.

      Сей малоценный господин,

      Держа свой нос задратым,

      Из узких достает штанин

      Уладий ультиматум.

      «Согласны мы вернуть Конначту,

      Мир заключить, а надо только,

      Соединить союзом брачным

      Эссельте Гвентскую с Морхольтом.

      Ну и в торговле послабленья,

      Как дружбы знак и уваженья.

      А коль не согласитесь вы —

      Не снесть Конначте головы».

      Таков расклад. Таков Улад.

      Таков посол уладский. Гад.

      Таков Морхольтишка бесчестный,

      Таков уладий нрав злобесный.

      Будь трижды проклят ты, Улад,

      И трижды тридцать раз проклят…[5]

* * *

      Масдай утомленно замедлил ход, потом завис над кромкой поля, покрытого зелеными проростками, как небритые щеки земли, и неохотно шевельнул кистями, словно ощупывал налетевший теплый ветерок.

      – Дальше куда? – устало прошелестел он, и задремавшие было на солнышке люди встрепенулись и закрутили головами.

      – Если мы здесь… и нас не снесло ветром, предположим, сюда… или сюда… или, возможно, сюда… то тогда нам сейчас на запад… потом на север… после этого на юго-восток… – принялся добросовестно водить пальцем по старой желтой карте из Адалетовых запасников специалист по волшебным наукам.

      – На запад… потом на север… после этого на юго-восток… – сосредоточенно бормотал Масдай, старательно аккомпанируя себе шершавым речитативом при выполнении агафоновых инструкций. – Хммм… Думаете, он знает лучше?

      – Кто?..

      – Что?..

      – Где?..

      – Юго-восток?

      – Причем тут?..

      – Вот он.

      Три головы свесились с края ковра и уставились в четыре испуганные пары глаз.

      Одна из них принадлежала толстопузому мужику в помятой войлочной шляпе, пожеванной кацавейке и с кнутом, отчаянно изгоняющему телят с потравленного поля.

      – Ох,

4

Врун или Вруно – гвентское произношение имени Бруно.

5

Здесь и далее Кириана «озвучивал» стихами Дмитрий Касич.