Черный корректор. Павел Мешков

натянулся, но выдержал.

      – Очень хорошо! – похвалил негра дядя Олег, и тот, счастливо улыбнувшись, спросил:

      – А смеяться будут?

      – Только в истерическом припадке! – заверил его дядя Олег и, как матерый художник, критически осмотрев свое творение, остался недоволен.

      – Ну-ка сделай зверское лицо! – потребовал дядя Олег.

      – Такой? – Негр вдруг прищурился, вытянул губы трубочкой и стал предельно похож на муравьеда с костью в носу и гранатой в передних лапах.

      – Фуфло! – поморщился дядя Олег. – Нужно что-то страшное! Понимаешь?

      Негр согласно кивнул, и в следующее мгновение я вспотел, всей спиной вдавился в стену веранды и выставил перед собой судорожно зажатый в обеих руках топор. Как сейчас помню: очень хотелось погрузиться в стену, как можно глубже, проломить ее и бежать, бежать… Все дальше и дальше по огороду, полю, реке…

      Дяде Олегу повезло чуть меньше, так как он стоял на ногах. Отпрыгивая назад, он сильно ударился плечом о холодильник, а ногой о табуретку. Однако в полете он ухитрился схватить железный лом, выставил его перед собой и приготовился к обороне.

      Лицо негра приобрело обычное выражение, и он радостно пояснил:

      – Раненый слон!

      Дядя Олег отставил лом в сторону и, потирая ушибленное плечо, буркнул:

      – Предупреждать надо… Я чуток не… – Он поставил табуретку на ножки и сел. – А вообще-то очень даже хорошо! Только не забудь там встать с колен. Руку, значит, вверх, на лице – раненый слон, и погнали наши городских!

      – Кто? – не понял негр.

      – Имя свое назовешь! Понял?

      – Поняла! – кивнул негр. – А заклинание говорить?

      – Какое еще заклинание? – удивленно вытаращил глаза дядя Олег.

      – «Стоять на месте! На месте стоять! Иначе рискуешь ничё не понять! Жил-был…» – слово в слово, с выражением, нараспев воспроизвел негр и выжидательно уставился на дядю Олега.

      – Видал?! – обратился ко мне дядя Олег. – Во способности! Мух влет взглядом бьет!

      – Папа говорила – я способный! – подтвердил негр и несмело спросил: – А хлопать мне будут?

      Дядя Олег задумался, и я решил ему подсобить:

      – Пусть требует аплодисментов… Оваций…

      – Точно! – оживился дядя Олег. – Значит, грана… Аргумент поднимешь вверх и кричи регулярно: «Аплодисменты! Овации!». И кажется, все…

      – Аплодисменты… Овации… Аплодисменты… – с какой-то восторженной дрожью в голосе принялся бубнить негр, а потом задал очередной вопрос: – А бумага дадут? И круглую печать!

      – Послушай сюда, мой оборзевший, не различимый в темноте друг! – терпеливо пояснил дядя Олег. – Дадут тебе бумагу или не дадут – зависит только от тебя! Ферштейн? Как увидишь, что все тебе хлопают и любят тебя, – требуй свою бумагу! И вообще! Побольше инициативы! Все понял?

      Он кивнул, и дядя Олег, не дожидаясь других вопросов, распирающих нутро негра, широко перекрестил