Черный корректор. Павел Мешков

меч… – задумался мужик и даже снова подергал себя за бороду. – Там это не сказано…

      – Ну, вот видишь! – оживился я и, как мог, передразнил его: – «Не сказано…» А чтоб «мир взять с земли» или там «чтобы убивали друг друга», это ты, мужик, не туда попал. Или припозднился малость… Молотим мы друг друга сами по себе – аж пыль стоит! Все это дело без тебя умными дядями давно налажено! Так что и меч твой на фиг никому не нужен. Ферштейн?!

      Мужик прикрыл глаза, потянул носом воздух, как бы принюхиваясь, и согласно, хоть и как-то нехотя, кивнул:

      – Твоя правда…

      – Ну, это и козе понятно – моя! – подхватил я. – А раз так, то катись отсель, не задерживайся!

      Мужик вздохнул горестно, мне аж жаль его стало, хлопнул своего коня по холке и побрел по тропинке к задней калитке. А коняга его встрепенулся от удара и повернул ко мне обрубок шеи…

      Вообще-то, Олег, сам знаешь – подсознание меня особо никогда не подводит. Опасается, наверное, что я его погубить могу вместе с организмом. Так что факты и необходимую информацию оно мне «на-гора» выдает, не искажая и без задержки, хотя и в форме не совсем собранной мозаики. То есть всю картину происходящего, как она есть, подсознание предъявляет, но как бы постфактум.

      Так вот… На ровном гладком срезе шеи, из которого должна бы фонтаном хлестать кровь, торчала гадкая зеленая шишковатая головка, напоминающая собачью. Три ее багровых глаза моргали, вращались и жили как бы сами по себе. Шишки пульсировали, и все это покрывала белесая слизь…

      Головка вдруг сосредоточила все три глазика на мне и зевнула, предъявив набор острых зубов и три извивающихся красных язычка.

      От этой картины я слегка оторопел, а пищевод начал быстренько подтягивать желудок к горлу. Я с трудом, морщась, глотнул…

      Видимо, удовлетворенная моей реакцией, скотина радостно взвизгнула и резво побежала за хозяином…

      Когда меня немного отпустило и я смог последовать за этими уродами, они уже миновали огород и добрались до задней калитки. Здесь Всадник обернулся, крикнул:

      – Еще увидимся! – и двинулся дальше.

      Меня не очень-то удивило, что калитку они отпирать не стали, а по-простому прошли сквозь нее, будто ее и не было. Всадник вытащил меч из ножен, крест-накрест с треском рубанул перед собой воздух, и они с конем стали с каждым шагом растворяться в радужной дымке, пока не исчезли вовсе…

      – А как же голова? – спросил дядя Олег.

      – А что «голова»? Голова эта и висела у Анны в комнате, там ты ее и видел. А пару недель назад жена потребовала убрать ее, ну, я на дачу и отвез. Здесь в сарае положил. И спасибо большое этой голове, что она, для полного счастья, себе задницу не отрастила.

      Меня передернуло, когда я вспомнил процесс регенерации на срезе шеи коня.

      – Я тогда бочку перевернул и головенку эту вывалил прямо на землю. Пару месяцев в сарае ее продержал, пока не убедился в полной безопасности. Но не это главное…

      – А что же? –