Оковы равновесия. Яна Алексеева

облаком накрывавший сцену, выдавали присутствие зрителей.

      Пять, четыре, три, четыре, два аккорда в третьей четверти.

      Начали.

      Это твой дебют, Артир.

      Мелодия затопила пространство, ясный голос взвился тугой спиралью, и я отступила в тень, позволяя себе слиться с декорациями.

      Заставь их поверить…

      Музыка, рожденная воображением, ворвалась в реальность.

      Зарокотали барабаны.

      Зарыдали скрипки.

      Сплела изящную вязь флейта.

      «Говорят, прекрасна царевна живет…»

      И перед нами раскинулся целый мир. Завороженные, зачарованные и замечтавшиеся люди словно погрузились в иную реальность. Туда, где разворачивалась легенда, где творилась история, где любовь побеждала зло и благородство еще не было пустым звуком.

      А я безуспешно пыталась изгнать из памяти, казалось, давно забытую мелодию. Но пальцы все так же непослушно вплетали в плавный напев резкие сильные аккорды.

      Баллада от этого хуже не стала.

      – Пора, – прошептала я на ухо Артиру и выскользнула из набитого празднующими бардами шатра в пыльные осенние сумерки.

      Моего отсутствия никто не заметит, потому что все барды уже изрядно пьяны. От вина и от радости за победителя. Несмотря на все гильдейские дрязги, эта радость чиста, потому что в каждом из нас, даже в самом скучном придворном менестреле, горит искра истинного таланта. А он согревает и очищает душу, хотя бы ночью, хотя бы ненадолго, хотя бы чуть-чуть.

      И я не хотела уходить, действительно. Редкий момент общности, ощущение единства, семьи, ратующей за свое удачливое дитя…

      – Это ради всех вас, ведь в конце концов Света без Тьмы не бывает, а проследить за этим – дело Равновесия… – пробормотала я, ныряя в плотную даже на ощупь тень.

      Воздух слово загустел, опускаясь на землю сметанной пеленой.

      Раскинувшийся на пустыре городок был тих. Перед завтрашней свалкой спали рыцари, оруженосцы, слуги. Дремала стража у потрескивающих костров, фыркали у коновязи лошади. На трибунах для простолюдинов расположились похмельные плотники. Дружный храп прекрасно глушил мои шаги, запах их перегара даже перебивал аромат ночных тубероз, ровные ряды которых тянулись вдоль одной из городских стен.

      Их запах, разносимый легким ветром, мутил разум и рассеивал внимание.

      Я, не скрываясь, скользила по обочине дороги, перетекая из тени в тень. Под ногами шелестела подсохшая трава, по стене неспешно, бряцая железом, брели сторожа. Одуряюще пахнущие цветы стелились под рукой шелковой волной, шипы бессильно скользили по голенищам сапог.

      Две дюжины шагов – и под пальцами проступают очертания каменных блоков фундамента. Прохладные, гладкие, без щелей.

      На миг задумавшись, я подхватила с пояса «кошку».

      Еще немного времени, чтобы отмерить веревку и дождаться смены караула.

      Треххвостый стальной крюк раскрутился и взлетел,