Фраер. Сергей Герман

в руках арестантские чётки, деревянные пластины, нанизанные на нитки.

      Вдумчиво и поступательно, как у музыканта перебирались пальцы. Слышались щелчки.

      Заметив мой взгляд музыкант подмигнул:

      – Четки крутим, чифир пьем, по понятиям живем.

      Тяжкий дух. Накурено. Пахло бедой. И люди вокруг- тяжёлые. Пара рож – примитивно-уголовные.

      После того как заходишь в камеру сразу же начинаешь ценить воздух, которым дышал совсем недавно.

      Я бросил матрас на металлический скелет железной шконки.

      – Здорово бродяги!

      Тут же раздался нервный голос:

      – Ты куда свои кишки ложишь? Ты сначала скажи, кто по жизни? Мужики пусть скажет, кто он по жизни!

      Я уже знал о том, что человеку, переступающему порог тюремной камеры необходимо помнить о том, что люди, находящиеся под следствием всегда на нервах. У них в сердцах тоска, страх, агрессия и ненависть. Но они коллектив. И тут приходит какой-то незнакомый хер…

      Первая их реакция – любопытство. Интерес. Можно ли с него что-нибудь получить. Материальное- чай, сигареты. Или какой то другой интерес. Ну, а потом с тобой либо свыкнутся, либо нет. Если поведёшь себя правильно и не будешь «пороть косяки» тогда ты станешь своим. А если допустишь какую-то ошибку тогда станешь изгоем, «косячной рожей».

      И это тоже надо сознавать отчетливо.

      Я повернулся на голос. Молодой, прыщавый парень, с какими-то белыми глазами.

      – Чёрт, я. – сказал я доверчиво, словно соседу через забор.

      – Чёрт!?…

      – Ага…чёрт. Только хвост у меня спереди.

      – Га-ааа! Кипеш, отвали от человек. Завари лучше чайку.

      За столом хлебал супчик из «бич» пакетов, шустрый старичок лет шестидесяти. Широко улыбался, словно акула.

      – Откуда будешь?

      – Восьмёрка.

      – Первоход? Лютый спец?

      – Он самый.

      – Такая же канитель. В первый раз чалюсь. На общий режим собираюсь! Га-ааа!

      Из под серой застиранной майки выглядывали русалки, солнце, профиль Сталина, похожий на усатую женщину. На кисти руки лучи заходящего солнца, имя – Витя. На пальцах татуированные перстни.

      Мда-а…Богатая видать была биография у этого Вити – первохода.

      Я уже слышал о том, что по поручению следователя тюремные кумовья-опера проводят оперативные разработки.

      Не верьте сериалам, в которых преступления раскрываются при помощи экспертов, дедукции и экстрасенсов. Это блеф. Большинство висяков раскрывается старым проверенным дедовским способом. При помощи наседок.

      Почти в любой следственной камере находится какой- нибудь Витя, Коля, Саня, всегда готовый дать дельный совет, поддержать в трудную минуту, поговорить за жизнь, а между делом выяснить кое-какие детали, интересующие оперчасть.

      Человек, никогда не соприкасавшийся с тюрьмой и нахватавшийся верхушек о том, что блатные не сдают и не сотрудничают с ментами неизменно тянулся за советом к бывалому сидельцу.

      Он был не способен быстро определить зыбкую грань между теми, кому можно