Последний день в мае. Павел Чекалин

об абстрактно высоком, а приближал мир, где коллектив, в масштабе государства, станет основой развития общества. Получается, говорить следует о конкретном, о том, что не только понятно и близко всем, а не только тебе, но и поддерживает рабочего в тонусе, не вгоняя его в пустые рассуждения.

      – Постой… Ты считаешь, что мое произведение об одиноком мечтателе пустое?! – возмутился Леонид.

      – К сожалению – да, – простенько ответил Виталий, кивнув головой, – оно у тебя воспевает его так, словно он против коллектива, а его фантазии придают ему особенность. А ты возьми, да и отправь его на производство, чтобы его мечтания послужили окружению! Пусть он выучится на инженера, и применит абстрактное из головы, в конкретный труд.

      – Простой труд?! – возмутился Леонид, сверкнув глазами, – тогда он станет таким как все, а это…

      – Простите, а о чем вы говорите? – вмешалась Аня, делая пометки у себя в тетрадке.

      – Об абстрактном и конкретном в литературе, Анна Владимировна, – ответил лысый мужчина, – добрый вам вечер, ребята! Вы сегодня с кавалером?

      – Да, это Ярослав, – ответила Аня.

      – Здравствуйте, – произнёс я, – у вас занимательная беседа, разрешите я добавлю от себя, как представитель солдатского коллектива.

      – А вы сами литератор?! – вмешался Леонид, схмурив брови.

      – Нет, просто мы в армии любили почитать все вместе, – ответил я.

      – Тогда как вы можете рассуждать…! – начал худой литератор, но был схвачен за правую руку Виталием.

      – Прошу, продолжайте! – перебил он, – я изучаю мнения рабочих в городе и крестьян в селе, но с военным говорю впервые.

      – Признаюсь, правы вы, Виталий Николаевич, – продолжи я, переводя рукой с одного автора на второго, – литература должна служить и помогать коллективу. Мы в армии, когда вместе читали Островского, после в лёгкую проделывали марш броски на десятки километров, чувствуя насколько силён Корчагин, и что мы, живущие после трудов таких людей, должны стать ещё сильнее. А если бы читали упадническую историю, то и на пятом километре языки на плечо повесили.

      – Браво! – обрадовался Виталий, – слышал, Лёня, что новое поколение говорит?! Вот и пиши так!

      – Посмотрим, что Уваров скажет! – обидчиво ответил второй писатель, – он в литературе понимает куда больше!

      В это мгновение дверь распахнулась, и за моей спиной раздался раскат приближающихся сапог, который заставил окружение смолкнуть и заострить внимание на госте. Внезапно чья-то рука по-армейски рухнула мне на плечо, и раздавшийся молодцеватый баритон заставил меня обернуться.

      – Товарищ, разреши упасть рядом? – произнёс молодой человек, в классическом костюме. У него были стройные скулы, голубые глаза, выбритые виски, и зачёсанные назад светлые волосы. – Всюду занято, а мы с тобой, похоже, родственные души.

      – Конечно, товарищ, падай рядом! Ярослав Мельников, –