Человек. Брэм Стокер

друг друга!

      Она положила свою руку на его, так что она коснулась одновременно и мужа, и ребенка. Затем она подняла другую слабую руку, обвила ею его шею, и их губы встретились. В этом последнем поцелуе ушла ее душа.

      Глава 2. Сердце ребенка

      Несколько недель после смерти жены сквайр Норман был безутешен в своем горе. Однако он предпринял мужественную попытку продолжать привычный образ жизни и преуспел в этом настолько, что внешне казался смирившимся со своей утратой. Но внутри царила пустота.

      Маленькая Стивен обладала очаровательными манерами, которые глубоко проникли в сердце ее отца. Этот маленький комочек нервов, которого отец брал на руки, должно быть, всеми своими чувствами осознавал, что во всем, что он видел, слышал и осязал, не было ничего, кроме любви, помощи и защиты. Постепенно доверие сменилось ожиданием. Если по какой-либо случайности отец задерживался и не приходил в детскую вовремя, ребенок начинал проявлять нетерпение и бросал на дверь долгие, тоскующие взгляды. Когда же он появлялся, все вокруг наполнялось радостью.

      Время шло своим чередом, и Норман осознавал это лишь по тому, как росла его дочь. Весна и осень, бесчисленные циклы природного обновления были для него настолько обыденными и привычными за долгие годы, что не вызывали никаких сравнительных впечатлений. Но его ребенок был единственным и неповторимым. Любое изменение в нем было не только новым опытом само по себе, но и сопоставляло настоящее с прошлым. Перемены, начавшие обозначать половые различия, стали для него настоящими потрясениями, потому что были неожиданными. В самой ранней младенческой поре одежда не имела особого значения; для его мужского взгляда пол терялся в детстве. Но мало-помалу появлялись крошечные изменения, установленные условностями. И с каждой такой переменой к сквайру Норману приходило все более глубокое осознание того, что его ребенок – женщина. Крошечная женщина, правда, требующая больше заботы, защиты и преданности, чем большая; но все же женщина. Милые маленькие повадки, нежные ласки, цепляния и держания детских ручек, лукавые улыбки, пыхтения и заигрывания были лишь уменьшенными повторениями давних ухаживаний. В конце концов, отец читает ту же книгу, в которой любовник нашел свои знания.

      Поначалу, сквозь всю его любовь к дочери, чувствовалось некоторое неприятие ее пола. Его давняя надежда на сына слишком глубоко укоренилась, чтобы легко уступить место новому. Но когда пришло убеждение, а вместе с ним и привычка признавать это, наступило и некое смирение, которое является промежуточной ступенью к удовлетворению. Но он никогда, ни тогда, ни потом, до конца не утратил прежней веры в то, что Стивен – действительно сын. Если бы когда-либо возникло сомнение, воспоминание о глазах жены, о ее слабом голосе, о ее надежде и вере, когда она вкладывала младенца в его руки, не позволило бы ему укорениться. Эта вера окрасила всю его дальнейшую жизнь и сформировала его подход к воспитанию дочери. Если она должна была быть и его сыном, и его дочерью, она с самого начала должна была привыкнуть как к мальчишеским, так и к девичьим