Этажи. №3. Июль 2016. Литературно-художественный журнал

затевает шахматы листва,

      на тихий пруд слетая мелкий,

      секунда в воздухе, чиста,

      висит, как на флажке, необоримой стрелкой.

      То осень, осень златовласа

      ждёт окончательного часа.

      Мы станем с ней ушедших поминать.

      Ни золотых монет, ни меди

      своей мне не на что менять.

      Пусть боголюбые мне жизнь сулят по смерти,

      каким бы ни было жилище,

      такой не будет духу пищи.

      Не будет. Я всегда хочу домой, —

      единственный бесценный дар мой.

      Фрагмент ограды – струнный строй —

      в развилке дерева мелькнёт горящей арфой.

      Погаснет? Я и сам немею,

      но быть не радостну не смею.

      Апория-1

      Жизнь вынашивает воспоминание

      о себе, как мать вынашивает дитя,

      замедляет ход, излучает сияние

      и почти навёрстывает себя, хотя

      черепаха была и пребудет чуть впереди

      Ахиллеса (и это щит его и его пята).

      На часах двенадцать, но без пяти,

      скоро, скоро, а в сущности – никогда.

      Только всю воссоздал, а она ушла

      на шажок, не успеть за ней, не успеть.

      Бесконечной задуманная, светла

      вспоминанием. Невозможна смерть.

      Апория-2

      Едва касаюсь лезвия болезни

      в младенчестве, когда впервые страхом

      дохнуло, миг – и зарождаюсь в бездне,

      в сцепленьях с миром находя себя по крохам.

      Но чуть продлюсь там – и уже потерян.

      Стихотворенье движется напрасно,

      и надо возвращаться к тем портьерам,

      слегка колеблющимся, не рифмуя праздно.

      К волчку, к вращению его с завывом

      и выбегом из яви – грани стёрты,

      к тому, как чахнет и, качнувшись криво

      туда-сюда, ложится на бок, полумёртвый.

      Последовательность движенья – призрак,

      стихотворенье движется к началу

      себя, в своих младенческих капризах.

      Путь непреодолим, я в нём души не чаю.

      Апория-3

      Я почувствовал: скоро. Тихо

      дверь прикрыл и сбежал во двор.

      Там, натягивая тетиву к уху,

      с самодельным луком стоял Тевтар.

      И стрела, рванувшись, застыла.

      В сонном страхе вернулся: дверь

      приоткрыта, за ней – затылок

      и спина – с носилками пятится санитар.

      Непосильный позор. Всё ближе.

      Мёртвый груз прикрыт простынёй.

      Мне хватило б раза. Но вижу

      бесконечно: недвижно летит стрелой.

      Ульяна Колесова

      Сеансы магии

      Сказка для очень взрослых

      Люся, душевно стареющая девушка двадцати девяти лет с запущенной сексуальной неудовлетворенностью и, как результат, условно-философским взглядом на жизнь, решила изменить эту самую жизнь к лучшему. Твердо решила.