Этажи. №3. Июль 2016. Литературно-художественный журнал

ни следа

      смерти, рядом отец —

      то обнимет её, то смеётся,

      слышу скрип половиц,

      белый свет на них льётся.

      Романс на одной ноте

      Вдруг в ночи он забрякал

      на гитаре, романс затянул,

      и заплакал навзрыд я, беззвучно заплакал,

      как на горле петлю затянул.

      Потому ль, что сердечно

      он фальшивый мотив выводил

      и так нежно, так нежно и так человечно

      к свету Божьему не выводил.

      Что ж, что выпала решка…

      Мне ль плацкартной тоской исходить

      и чуть что выходить покурить? Что за спешка,

      если скоро совсем выходить?

      Перед отлётом

      Вот он, огненный тамбур, —

      здесь с тобой выпивал я не раз.

      Это гамбургер, варвар,

      это чизбургер, френч твою фрайз.

      Здесь я захорошею

      и увижу, как в чёрном окне,

      лебединую шею

      изогнув, проплываю вовне.

      В чёрном космосе – жёлтый

      куб «Макдональдса». Музы поют.

      Что искал, то нашёл ты, —

      чудной жизни последний приют.

      Так давай же потешим

      душу, глядя на звёздчатый лёд, —

      это счастье в чистейшем

      виде взято тобой напролёт.

      Осень

      Лечь в квартире пустой,

      глаза закрыть.

      Был талантливый, не простой…

      Время убило прыть.

      Кем притворялся ты

      лет пятьдесят,

      рифмами наводя мосты?

      Пересчитать цыплят

      самое время. Покой земли.

      Только в стекло —

      ветка – мол, за тобой пришли.

      Оно и пришло.

      Как узнало ты адрес мой?

      Даром следы я за-

      метал, не приходил домой,

      менял адреса?

      Даром? Нет его.

      Молодому оставь

      погремушку часа рассветного.

      Ночь наступает. Явь.

      Хлеб не тело, вино не кровь.

      Образ отшелуши.

      Не говори, что в душе любовь,

      там ни души.

      В изморози поля.

      К нулю сползла

      температура. И ты с нуля

      начинай, не со зла.

      Стихи

      Я искал, где они ютятся.

      В магазины ёлочной мишуры

      заходил, засматривался на шары

      (да святятся!),

      в вечереющем ли предместье,

      ноющем, как укол

      под лопатку, в неоновых окнах школ

      (много чести

      месту пыток, где ходит завуч

      с тощим на затылке узлом,

      в костюме, стоящем колом),

      в парке, за ночь

      ставшим чистой душой без тела, —

      точно зрение оступилось в даль

      и наклонная птица диагональ

      пролетела,

      я искал их на Орлеанской

      набережной шарлеанской и в том

      великодушии (с поцелуем-сном,

      его