Небесный Стокгольм. Олег Нестеров

лишь тогда, когда вы дошли до предела своих человеческих возможностей, использовав все свои знания, весь свой опыт и скромный гений. Иначе вы его не почувствуете, и бесконечность не откроется. А так – любая случайность поведет, куда нужно. Ацидофилин, к примеру.

      Петя вздохнул.

      – Вообще-то я врач, – улыбнулся Аксель, – реаниматолог, людей оживляю. А здесь наоборот, важно сознание выключить, довести себя до состояния бреда. Но работает все, когда нас трое, мы проверяли. В одиночку этого не сделать.

      Петя опять вспомнил Лука и его scenius.

      – Табуретка, – произнес он задумчиво.

      – Готов, – сказал Аксель и похлопал Петю по плечу.

* * *

      С Катей все было по-прежнему непонятно. Иногда Петя ее терял, она не брала трубку и пропадала.

      Петя пробовал ей не звонить, но долго не выдерживал, ноги сами несли его в ателье, и когда он наконец ее видел, на какое-то время все в его жизни становилось на свои места.

      В общем, было сложно. От себя она его не отпускала, держала на орбите, но и сказать, что она его девушка, Петя по-прежнему не мог.

      В первый день лета он ее провожал.

      – Давай-ка я тебя накормлю, – вдруг предложила она.

      Есть Петя и вправду хотел, поднялись на седьмой этаж, Катя жила в соседнем с Антоном подъезде. В квартире она занимала комнату, очень большую, окна выходили на балкон невероятных размеров, с двумя мощными колоннами и лепниной.

      – Балкон соседский, когда они гуляют по нему, могут и сюда случайно заглянуть, – предупредила она.

      Она разогрела на кухне борщ, котлеты с макаронами и принесла все в комнату.

      – Ешь давай.

      – Без тебя не буду.

      – А я с тобой выпью.

      Катя достала из серванта бутылку крепленого вина и налила им по рюмке.

      Выпили. Она долго на него смотрела.

      – Знаешь, – вдруг сказала она, – оставайся-ка ты у меня. Зубную щетку я тебе найду.

* * *

      На следующий день она исчезла. Дома ее не было, на звонки не отвечала, в ателье сказали, что взяла отпуск за свой счет.

      Петя позвонил Вере. Та сказала, что вечером будет у Антона и он может после работы туда за ехать.

      Весь троллейбус жарко обсуждал последние события – мясо подорожало на треть, а молоко – на четверть. Диагноз поставили сразу – Лысый во всем виноват, при Сталине цены только снижались.

      Родителей Антона дома не было, вскоре приехала Вера, чувства ее переполняли, в метро она тоже наслушалась про мясо.

      – Нет, ну нельзя же так примитивно мыслить, – не могла успокоиться она, – ведь никто не обратил внимание, что одновременно повысились и закупочные цены, теперь у крестьян не за копейки скот будут отбирать. Просто у нас в стране такой бардак с ценами, как еще все держится, не знаю.

      – Какой бардак, Веруня? Цены годами не меняются. Десятилетиями, – возразил Антон.

      – Это для тебя. Взял авоську – и вперед. А в экономике с ценами десятилетиями царит хаос. Ты хоть знаешь, что из отрасли в отрасль цены на одно и то же меняются в разы? Для сковородки сталь будет стоить в шесть раз дороже, чем для станка. Никто до конца не знает, кто кому платит