Вездесущий. Анатолий Спирин

частотой всего 46 ударов в минуту.

      – Да, не иначе как спортсмен. Кости с мясом срастаются на удивление быстро, а мозг сильно повреждён, и трогать нельзя. По снимкам видно – бесполезный вариант. Если только ради эксперимента… – покачал головой пожилой хирург. – Можно было бы его в клинику Назарова, да там очереди годами ждут…

      – А что, если созвониться с самим Фёдором Михайловичем, может, заинтересуется нашим феноменом. С этим организмом, мне кажется, можно всё что угодно делать – всё выдержит! – и молодой хирург с надеждой посмотрел на своего старшего коллегу.

      Андрей с трудом, но уловил смысл дошедшего до него разговора. Больше всего его взволновали слова о матери… Он уже понял, в каком он находится состоянии, и память рваными фрагментами восстанавливала недавнее прошлое. Перед ним, как наяву, предстало искажённое страхом лицо и чёрное жерло направленного на него нагана. Он понял, почему он ничего не видит – его голова была плотно забинтована. По прохладному воздуху он определил, что от бинтов свободны только ноздри и рот. Как же он сейчас выглядит? Его воображение рисовало самые страшные картины…

      – Эй, что за чудеса? Все приборы ожили и показывают чёрт-те что! Что с парнем? – воскликнул кардиолог.

      Все, кто был в палате, бросились к Андрею. Он чувствовал их дыхание и запахи. Затем стали прорисовываться силуэты. Они странно нагромождались друг на друга, смешиваясь прозрачными студенистыми силуэтами, то уплотняясь до реальной видимости, то размываясь неопределённой жидкой массой по всему пространству. Андрей никак не мог сосредоточиться и понять, что у него со зрением?

      Он прекрасно понимал, что глаза у него закрыты, на них плотная повязка, и видеть он не может. Но тогда почему все находящиеся в этом помещении люди ему до боли знакомы? Ведь он их никогда раньше не видел. А может быть, его привезли сюда в полном сознании и сейчас он их прекрасно представляет? Ведь у него такое богатое воображение! Нет, стоп. А это что такое? Прямо над его лицом склонился пожилой очкарик. Выпуклые линзы очков с чёткими отпечатками пальцев резко выдавались вперёд. За ними на Андрея смотрели любопытные выцветшие бледно-голубые глаза. «Что это: сон, мираж или явь?» Этот вопрос не потребовал ответа.

      Смотревший на него мужик больно ущипнул Андрея за живот и произнёс тоном великого знатока.

      – Ну что все задёргались? – Обыкновенный перепад напряжения – только и всего!

      «Вот это да! Он, оказывается, видит с завязанными глазами!» Тут же вспомнилась байка о том, что перенёсшие клиническую смерть якобы видели себя со стороны и всё происходящее рядом с ними. «Может, он уже умер, и это его душа передаёт в ещё теплящееся сознание то, где она витает, и скоро его, Андрея, совсем не будет». Эта мысль омрачила сознание, и он вновь погрузился в туманное безмерное пространство с ощущением боли и горечи.

      – Его нервные окончания не посылают в мозг никаких сигналов, или мозг их вовсе не воспринимает. Жаль парня! – Если он когда-нибудь будет соображать, то вряд ли захочет жить с таким обезображенным лицом. – Никакая