Прощай, девственность!. Данила Чебоксаров

предуведомил он.

      Соответственно, ёбнули.

      – Коли соревнование пущено по пизде, может, тебе стакан принести, сеньор Тибальдо? – осенило Вронскую негаданно.

      – Счастливая мысль, донна Ада! – осенился Мещряков. – И как это мы раньше не допетрили, ёб нашу мать!

      – Матери у нас разные, уж не знаю, к счастью или наоборот, – заметила проницательная Вронская.

      – Нам бы матерями ща считаться, ёбдип-тудап! – воскликнул Тибальт Рудольфович. – Тащи стакан, Адка, не крути яйца и не дёргай хуй!

      Ходить было недалече, и с веранды был притащен советский гранёный стакан, молниеносно наполненный мегабухарем до краёв. Помимо этого Ада Викторовна притаранила и две бутылки холодного тёмного «Крушовице» – для себя и для подруги.

      – От седьмой до восьмой – на электричке скоростной! – Тибальт Рудольфович торжественно выдохнул (в первый раз за всё время побухушек) и в три глотка элиминировал стакан «Волхва». Закусил деревянной ложкой икры из баклажанов «Три сестры». Райская и Вронская синхронно сделали по глотку пива из горлышка.

      – У меня есть на этот случай песня, – сказала Вронская, будто очнувшись ото сна.

      Аделаида Викторовна встала во все свои 181 сантиметр и исполнила куплет песни из репертуара Лариски Кудельман, известной широкому слушателю под погонялом Лариса Долина:

      Важней всего бухлишко в доме,

      Всё остальное – хуета!

      Бутылка есть, чего же боле,

      А всё другое

      Легко исправить с помощью болта!

      Бутылка есть, чего же боле,

      А всё другое

      Легко исправить с помощью болта!

      И Вронская замолчала: полной версии переделки у неё не имелось, только припев.

      – И это всё? – спросила Райская с неудовольствием.

      – Агась, – виновато ответила Вронская. – Полной версии переделки у меня не имеется, только припев.

      – А что ж ты не подготовилась? – сказала Райская строго.

      – Виновата-с… – потупила гетерохромные очи столу певунья.

      – А что значит «исправить с помощью болта»? – быстро осведомился Мещряков, чтобы исправить ситуацию. – Что имеется в виду?

      – Это как раз просто, – оживилась Вронская. – Имеется в виду «забить хуй»!

      – Ну так и забей хуй! – сказал Мещряков просто, и все трое тихо рассмеялись.

      – Что-то ты, братец, затянул с девятой, – подмигнула Вронская девственнику правым (жёлто-зелёным) глазом.

      – От восьмой до девятой… – начал он, подумал с полминуты, но ничего не придумал и закончил так: – Я стаканом насытился пока, посему – перерыв подольше!

      – Вы опасный человек, статский советник! – произнесла Вронская голосом Михалкова и подмигнула левым (бледно-голубым) глазом.

      Однако ж, у нас в книге мало экшена – терпеливый читатель пролистал уже много страниц (скорее всего, электронных, которых ещё больше), а никто даже не поебался. Как там у нашего подозрительно смуглого поэтического мэтра: «читатель ждёт