Легенды Крыма. Народное творчество (Фольклор)

оно, море, перед ними, там, внизу, густое, черное и без берегов. Глухо поют его волны у самого низа скалы, и темно там, внизу, и холодно, и страшно.

      – Прощай! – сказал хан, целуя девушку.

      – Прощай! – сказал Алгалла и поклонился ей.

      Она заглянула туда, где пели волны, и отшатнулась назад, прижав руки к груди.

      – Бросьте меня, – сказала она им…

      Простер к ней руки Алгалла и застонал, а хан взял ее в руки свои, прижал к груди крепко, поцеловал и, подняв ее над своей головой, – бросил вниз со скалы.

      Там плескались и пели волны и было так шумно, что оба они не слыхали, когда она долетела до воды. Ни крика не слыхали, ничего. Хан опустился на камни и молча стал смотреть вниз, во тьму и даль, где море смешалось с облаками, откуда шумно плыли глухие всплески волн, и ветер пролетал, развевая седую бороду хана. Толайк стоял над ним, закрыв лицо руками, – камень, неподвижный и молчаливый. Время шло, по небу одно за другим плыли облака, гонимые ветром. Темны и тяжелы они были, как думы старого хана, лежавшего над морем на высокой скале.

      – Пойдем, отец, – сказал Толайк.

      – Подожди… – шепнул хан, точно слушая что-то. И опять прошло много времени, плескались волны внизу, а ветер налетал на скалу, шумя деревьями.

      – Пойдем, отец…

      – Подожди еще…

      Не один раз говорил Толайк Алгалла:

      – Пойдем, отец.

      Хан все не шел от места, где потерял радость своих последних дней.

      Но – все имеет конец! – встал он, могучий и гордый, встал, нахмурил брови и глухо сказал:

      – Идем…

      Пошли они, но скоро остановился хан.

      – А зачем я иду и куда, Толайк? – спросил он сына. – Зачем мне жить теперь, когда вся моя жизнь в ней была? Стар я, не полюбят уж меня больше, а если никто тебя не любит – неразумно жить на свете.

      Слава и богатство есть у тебя, отец…

      – Дай мне один ее поцелуй и возьми все это себе в награду. Все это мертвое- одна любовь женщины жива. Нет такой любви – нет жизни у человека, нищ он, и жалки дни его. Прощай, мой сын, благословение аллаха над твоей главой да пребудет во все дни и ночи жизни твоей. – И повернулся хан лицом к морю.

      – Отец, – сказал Толайк, – отец!..

      И не мог больше сказать ничего, так как ничего нельзя сказать человеку, которому улыбается смерть, ничего не скажешь ему такого, что возвратило бы в душу его любовь к жизни.

      – Пусти меня…

      – Аллах…

      – Он знает…

      Быстрыми шагами подошел хан к обрыву и кинулся вниз. Не остановил его сын, не успел. И опять ничего не было слышно – ни крика, ни шума падения хана. Только волны все плескали там, да ветер гудел дикие песни.

      Долго смотрел вниз Толайк Алгалла и потом вслух сказал:

      – И мне такое же твердое сердце дай, о аллах!

      И потом он пошел во тьму ночи…

      …Так погиб хан Мосолайма эль Асваб и стал в Крыму хан Толайк Алгалла…

      Оксана

      Знать бы,