Легенды Крыма. Народное творчество (Фольклор)

бросать камни в овраг. И стала сама камни бросать. По-разному бросала: со злобой бросала и с нежностью бросала. Забросала овраг и стала ждать…

      А через овраг, наполненный камнями, шли два маленьких человека: девочка и мальчик.

      Девочка шла навстречу мальчику и говорила:

      – Какие злые люди забросали овраг камнями. Там внизу были такие красивые цветы!

      А мальчик говорил сердито:

      – Там внизу жили барсуки, и я ходил на них смотреть. Зачем закрыли их норы? А ты куда идешь? – спросил он девочку.

      – Так, гулять.

      – Идем к нам в крепость.

      И девочка весело побежала с мальчиком в крепость.

      Айше смотрела им вслед и думала: «Неужели и я так пойду, как эта девочка? Ни за что».

      Долго терпела Айше. а потом пошла. Она шла, пошатываясь, и губы ее что-то шептали. Она закрывала свое лицо руками и опять шла. И пришла в крепость.

      В воротах встретил ее юноша.

      – Пришла? – сказал он.

      – Пришла, – ответила угрюмо Айше.

      – Значит, любишь?

      – Люблю, – сказала Айше.

      А потом высоко подняла руку и в самое сердце кинжалом ударила юношу.

      – Люблю! – еще раз сказала она.

      Хан и его сын

      Излагается так, как ее изложил Максим Горький

      Прислонясь спиной к ярко-коричневому стволу арбутуса, слепой нищий, татарин, начал этими словами одну из старых легенд полуострова, богатого воспоминаниями, а вокруг рассказчика, на камнях-обломках разрушенного временем ханского дворца – сидела группа татар в ярких халатах, в тюбетейках, шитых золотом. Вечер был, солнце тихо опускалось в море; его красные лучи пронизывали темную массу зелени вокруг развалин, яркими пятнами ложились на камни, поросшие мохом, опутанные цепкой зеленью плюща. Ветер шумел в купе старых чинар, листья их так шелестели, точно в воздухе струились невидимые глазом ручьи воды.

      Голос слепого нищего был слаб и дрожал, а каменное лицо его не отражало в своих морщинах ничего, кроме покоя; заученные слова лились одно за другим, и пред слушателями вставала картина прошлых, богатых силой чувства дней.

      «Хан был стар, – говорил слепой, – но женщин в гареме было много у него. И они любили старика, потому что в нем, было еще довольно силы и огня и ласки его нежили и жгли, а женщины всегда будут любить того, кто умеет сильно ласкать, хотя бы и был он сед, хотя бы и в морщинах было лицо его-в силе красота, а не в нежной коже и румянце щек.

      «Хана все любили, а он любил одну казачку-полонянку из днепровских степей и всегда ласкал ее охотнее, чем других женщин гарема, где было триста жен из разных земель, и все они красивы, как весенние цветы, и всем им жилось хорошо. Много вкусных и сладких яств велел готовить для них хан и позволял им всегда, когда они захотят, танцевать, играть…

      «А казачку он часто звал к себе в башню, из которой видно было море, там для казачки он имел все, что нужно женщине, чтобы ей весело жилось: сладкую пищу, и разные ткани, и золото, и камни всех цветов, музыку,