Три сокровища. Влад Волков

отраву для кротов всунуть в норы.

      – Бедные кроты… – проговорила дочка друида.

      – Каждая жизнь ценна, – согласился с ней Берн.

      – Это народ империи станет голодным и бедным, если они весь урожай пожрут да корни попортят, – заметила им обоим цыганка. – От вредителей землепашцам хорошая защита нужна. О, кстати, и коренья различные на огородах собирать можно же. Ботва вся отвяла, а морозец хорошо бережёт всё, что в земле, словно в погребе. Можно и для маринада что-то забрать, и для смесей каких на просушку. Целебные разные корешки. Женьшень, имбирь, хрен, сельдерей…

      – Во саду ли, в огороде ль девица гуляла… – напевала малышня, резвясь в рощице средь облезлых кустарников и сбросивших свою листву деревьев.

      – Какие ещё такие «восадули» в огороде?! – фыркнул Аргон. – Паттисоны – знаю, баклажаны – знаю, ни про какие такие восадули не слыхал. Новый имперский деликатес? – обернулся он на цыганку и на Лилу.

      По правую руку от них вышел из своего дома на веранду еле-еле передвигавший ногами старичок в шляпе, направляясь к своему креслу-качалке, выставленному на улице. Видать, любил проводить здесь вечера, укутавшись и укрывшись, поставив на округлый маленький столик рядом чай или ещё чего горячительного, судя по бутылке с чем-то мутным в руках.

      – Вот ж сорванцы… – проговорил он вслух, глядя на беззаботную ребятню. – Видали? – обратился он к мимо проходящей компании рыжего усача. – Как бегают резво! А я? Так стар уже, что ноги просто не ходят. А казалось бы, чем я хуже? Когда-то ведь был таким же! Молодым, ловким… А сейчас… Не езжайте верхом. Разминайте ноги, пока есть возможность. Двигайтесь! Двигайтесь, господа путешественники, правильно делаете! Попутного ветра вам. Мой бы дух да в молодое тело сейчас… – махнул он рукой. – Двигайтесь! Вперёд, назад – не так важно. Иногда, чтобы сделать рывок вперёд, приходится отступить на пару шагов назад. Ничего не бойтесь, смелее шагайте по жизни. Движение – это жизнь!

      – И вам хорошего вечера, – вежливо кивнул ему Вильгельм, забыв, что он в форме лошади.

      Так что от вида говорящего коня сухой и щупленький дедуля вытаращил глаза, выронил склянку, молчаливо плюхнулся в кресло, так и застыв с удивлённым выражением на лице, раскачиваясь и провожая взглядом гружёного жеребца в окружении разношёрстных спутников.

      Те же искали ночлег, но зал местного трактира служил исключительно общей столовой в тёплые месяцы, расширяясь до выставленных наружу мест за столиками. Комнат для постояльцев здесь не держали, так что оттуда путники вышли абсолютно ни с чем.

      Ночевать, похоже, предстояло где-то в пути под открытым небом. А судя по тому, как его затягивали сгущавшиеся тучи, ночью намечался дождь. И только если очень повезёт и температура достаточно низко опустится, он обратится в какой-нибудь снегопад. Впрочем, и под снегом на холоде ночевать перспектива была довольно такая себе.

      – Хитрый месяц в небесах, звонко плещется водица… – забренчал цверг на гитаре. – Там, в прибрежных камышах, веселятся две девицы…

      – Опять