Тысяча ключей Мерлина. Tom Paine

в голосе произнес я.

      – Боюсь, у тебя не получится. Данные о его смерти уже должны быть в банке, и его счета заморожены. И забрать оттуда деньги ты сможешь через полгода, когда его завещание вступит в силу.

      От слов Иваныча меня покоробило. Я не знал таких нюансов во всех этих похоронных делах и бюрократических проволочках. Отчего стало грустно и казалось, что уже ничего интересного, кроме погрома в этой квартире, не найти.

      Вытащив из конверта карту и деньги, я убрал в свой рюкзак.

      Стол деда был с двумя рядами ящиков по своим краям. Открыв ящики, я там ничего особого не обнаружил, кроме старых карандашей, ручек, нескольких старых газет все также, как и везде, перевернутых вверх ногами.

      Закрыв ящики, я, сидя на стуле, отодвинулся назад и внимательно посмотрел на стол и стоящую одинокую пишущую машинку, не считая нескольких рваных листов бумаги слева и небольшую стопку пустых листов, небрежно лежавших справа почти на углу стола.

      – Знаешь, у меня только сейчас возник важный вопрос… -задумчиво сказал я.

      – Это интересно! Что же за вопрос?

      – А чем вообще занимался дед? Я имею в виду, на что он жил?

      – Хм… я не уверен, что могу тебе сейчас это сказать. Давай так, он работал с другими хранителями, пусть будет библиотекарем.

      – Мм…снова все четко и ясно…ну допустим. Я к тому, зачем ему эта машинка? Что бы мне письмо только написать? – сказал я, указывая машинку.

      – Мы хоть и были с ним довольно хорошо знакомы, но он со мной не всем делился. Я знаю, что он писал книги, но он никогда не говорил, где они, издал ли он их? Не знаю, правда… Не пытаюсь уйти от ответа в этот раз, – сказал Иваныч, улыбнувшись, вновь присев на кровать, обратно заправив ее, уложив матрас на место.

      – Значит, мой дед писал книги…бабушка тоже особо о нем не говорила, но когда вспоминала, никогда не говорила, что он был замечен в чем-то подобным, – задумчиво сказал я.

      – Может, он начал после того, как они…разошлись… – аккуратно произнес Иваныч.

      – Может, а еще меня напрягает, что он якобы писал книги, но на его столе нет ни единой страницы, даже порванной, хоть чем-то напоминающим книжную страницу, – сказал я, посмотрев на непонимающее лицо Иваныча. – Да я больше скажу, тут вообще нет ни единого обрывка с печатными буквами! – воскликнул я, перебирая обрывки один за одним.

      – Я не знаю, что тебе сказать. Когда мы забирали его отсюда, я тоже не заметил никаких книг или чего-то похожего.

      Перебирая куски листов бумаги, я неожиданно остановился на одном из них. С обратной стороны одного из кусочков бумаги я обнаружил несколько красных капель. Бьюсь об заклад, это кровь. Кстати, я ведь так и не спросил, как умер дед, да и Иваныч ничего не говорит, словно он просто заснул и не проснулся.

      – Кстати, а от чего умер дед? – спросил я, незаметно сложив кусок бумаги в несколько раз, и как будто невзначай опустил руку на ногу и также незаметно засунул его в карман.

      – Да как? Просто он не пришел на работу, про которую я говорил. На следующий