У горизонта событий. Том II. Наталья Макаревская

смысла – добровольно отказаться от данной тебе жизни и умереть от истощения в надежде, что твоя душа вознесется на небо – побыстрее и кратчайшим путем?

      И раньше люди тоже были… не умнее, нет. В большинстве своем, по крайней мере. После Катастрофы и последовавших за ней войн нашлось, например, множество таких, кто предпочел намеренно вернуться к примитивному образу жизни, отказаться от всего того, что достигла и тогда еще не успела утерять цивилизация, и существовать, как на заре человечества – в единении с природой. В дикости. Они охотились, ловили рыбу, собирали орехи, ягоды и грибы, что-то выращивали на полях, рыхля землю мотыгами, проводили свободное время, выцарапывая жалкие рисунки на камнях, в ритуальных танцах под треск барабанов, заунывном пении и подобных им незамысловатых развлечениях, и не желали ничего большего. Ни технологий, ни искусства, как такового, ни даже письменности, ни простейших знаний о мире, лежащем за пределами их анклавов. Айгур достаточно путешествовал в своей жизни и встречал подобные племена, в том числе на окраинных землях собственного Ордена. Раньше он полагал, что люди одичали и пришли к такому жалкому образу жизни постепенно и неосознанно – но нет. Копаясь вместе с Рин-Сэем в архивах Грисенера, он наткнулся на более подробные сведения и описания, из которых следовало, что некие добровольные людские сообщества возжелали отгородиться от остального человечества и удалились в труднодоступные изолированные места, в основном на острова и архипелаги – куски суши, отколовшиеся от материков во время катаклизма или оставшиеся после всеобщего затопления. В отсутствии необходимых природных ресурсов многие из этих племен в результате разучились даже обрабатывать землю, выплавлять металл и все орудия изготовляли из камня и костей.

      Те люди боялись, боялись знаний – точнее того, куда эти знания уже однажды завели человечество.

      – Что есть для тебя Адская Бездна, Айгур? – спросил Великий магистр, ухватившись за соседний зубец. Ветер, воя и свистя, хлопал полами его коричневого плаща и развевал густые волосы. – Ты всегда воспринимал ее… отстраненно и абстрактно. Для тебя она – дело далекого будущего, да? То, о чем не стоит задумываться сейчас…

      Айгур неопределенно пожал плечами.

      – Хочешь, расскажу, что она есть для меня?

      Айгур снова молча повел плечами. Что же – Раан готов выворачивать перед ним душу?

      – Она – место, из которого нет возврата, повергающее в ужас и отчаяние, откровение, посланное мертвыми живым. Я… помню боль, собственные стоны, хрипы, мольбы, вопли, рыдания, вой… Каждая мельчайшая частица меня билась в мучительной агонии. Она – это когти, раздирающие мою плоть на части. И паразиты, копошащиеся в моих кишках и мозге. И огонь, сжигающий мои внутренности… Она – это ужас, столь глубокий, что перед ним меркнут все прочие страхи. Вот то, что готово заполнить мою память без остатка, заставляя забывать о могуществе, которым я владею здесь и сейчас…

      Раан не оборачивался к Айгуру, глядел вдаль и обращался будто